Содержание
Встреча летом на даче
Совенок Филька поселился у нас дома
Сова Филька и отношения с кошкой и собакой
Сова Филька, ворона Варвара и филин Филипп
Домашняя сова Филька
Летом мы жили на даче и привыкли, что хозяйка, уходя утром в поле, оставляла нам возле двери свежие фрукты. И в это утро перед дверью стояла корзина, но почему-то плотно вязанная тряпкой.
Встреча летом на даче
При первом же прикосновении к корзине в ней что-то зашевелилось. Из-под тряпки выглянули два комочка пуха с янтарно-желтыми огромными глазами.
К протянутой руке они отнеслись весьма недружелюбно — опрокинулись за спину, выставив когти, громко щелкали клювами и по-змеиному шипели.
От такой встречи наш сеттер Дианка, с любопытством смотревшая в корзинку, сделала что-то вроде стойки. Пушистые «одуванчики» отчаянно царапались своими слабыми коготками, но были вынуты и благополучно уместились на моей ладони.
Вдруг из глубины корзины стремительно вылетела небольшая птица и исчезла в ветвях ближайшей груши. Дианка бросилась за ней в сад и остановилась под деревом с поднятой головой. Сколько мы ни смотрели, не могли заметить птицу, но весь вид Дианки показывал, что она ее видит: собака смотрела на боковую толстую ветку с небольшим сучком.
Когда мы были уже готовы отказаться от поиска, Дианка гавкнула, и у вершины сучка чуть приоткрылся желтый совиный глаз. Этим корявым сучком оказалась самая маленькая наша сова, величиной со скворца, которая по вечерам в садах противно кричит «сплю, сплю» и поэтому называется по-русски сплюшка (лат. название Otus scops).
Она сидела не поперек, а вдоль большой ветки, прижав к дереву хвост и концы крыльев таким образом, что их бурый продольный рисунок казался продолжением трещины в толстой коре. Голова была наклонена, одно ухо торчало вверх, а другое назад и вниз, клюв спрятан в перья подбородка, а щелки глаз шли как-то врозь.
Казалось, что этот «сучок» легко можно схватить. Действительно, сова позволила приблизить к себе руку на полметра и только тогда внезапно взлетела, так хлопнув крыльями, что Дианка яростно залаяла.
Совята остались сиротами. Кое-как нам удалось их накормить дождевыми червями, припасенными для рыбалки. Под вечер вернулся хозяин и рассказал, что выводок сов ему удалось поймать близ реки, в дупле старой вербы.
Утром, проводив хозяина на работу, он показал нам дерево, мы посадили совят обратно в дупло, надеясь, что мать вернется и продолжит их кормить. Но этого не случилось. Через день в дупле мы нашли только одного совенка. Он был мертв.
Другой, с вывихнутой ножкой, лежал под деревом. Мать, видно, слишком напуганная, не вернулась в гнездо. Чуть живого птенца с трудом накормили червями, которых мы взяли с собой, и в гнездышке из двух лопухов и травы благополучно принесли домой.
Здесь он уже самостоятельно съел брюшко крупной медведки, заметно повеселел, открыл глаза и стал рассматривать окружающий мир, делая кругообразные движения головой, как это делал недавно живший у нас огромный филин Филипп, от которого даже Дианка, поджав хвост, убегала из кухни.
Совенок Филька поселился у нас дома
Поэтому крошечная совка была названа просто Филькой. Филька прожила у нас одиннадцать лет, стала верным членом семьи и любимицей всех наших знакомых, которых потешала своим необычным поведением.
Вывихнутую ногу у Фильки не удалось вылечить. Много раз бинтовали сустав, но наш совенок целыми днями усердно трудился, и всегда ему удавалось снять повязку и проглотить большую ее часты.
Наконец решили прекратить лечение, от которого нога еще больше распухала, и птенец слабел. Так Филька и осталась на всю жизнь хромой. Жила она в деревянной клетке, сделанной из ящика. Решетка занимала только часть передней стенки, а большая часть клетки была полутемной. Днем она дремала в глубине, а с наступлением сумерек подходила, хромая, к решетке и начинала «чуфыкать» — просить выпустить ее и накормить.
В первые дни она с аппетитом ела дождевых червей, а потом стала есть рубленое мясо, свежее иногда перемешанное с куриными мелкими перьями. Ела она мало, не жадно и была при этом очень опрятной: после еды тщательно чистила клюв и перья. Еду брала из рук или подбирала с земли здоровой лапой.
При этом было ясно, что она очень дальнозорка, — близко лежащий кусок пищи она не видела, но чувствовала его, поэтому вытягивалась во весь рост, пятилась и, увидев наконец мясо, точно на него наскакивала, хватая здоровой ногой. Затем клювом тщательно очищала от соринок, несколько раз внимательно озиралась по сторонам, плотно закрывала глаза и медленно начинала заглатывать.
Действительно, в это время она ничего не видела и не слышала, не пугалась ни взмаха руки, ни стука. Вдаль Филька видела замечательно — через две комнаты она замечала паучка или уховертку и на лету снимала со стены добычу здоровой лапой.
Любимой ее едой были кузнечики. Поймав крупное насекомое, Филька долго сидела, держа жертву в лапе и внимательно ее рассматривая. Видя ее несомненный интерес к насекомым, мы ей начали давать кобылок — кузнечиков. Жуками, стрекозами, дневными бабочками, мухами, осами, шмелями и пчелами Филька пренебрегала.
Из чешуекрылых любила только крупных бабочек-бражников, самок непарного шелкопряда. Но особенное пристрастие она явно питала к кобылкам, кузнечикам, уховерткам.
Пищеварение у Фильки было отличное, как-то раз, почти птенцом, она презабавно катала ногой по столу сломанную иголку от швейной машины. Неожиданно она поднесла ее лапой к клюву и проглотила. В течение трех дней следили мы за ее пометом, который стал более коричневым, но иголки не нашли!
Удивительным было и то, что Филька никогда не выбрасывала «погадок» (непереваренные остатки пищи – перья, кости, хитин насекомых) через клюв — действие столь характерное вообще для сов. Возможно, что это было следствием неполноценного питания.
Сова Филька и отношения с кошкой и собакой
Как только Филька стала летать, она перелетала в сумерки из клетки на руку, а затем на спинку стула или на шкаф. Чтобы птица не пачкала квартиру, пришлось по углам сделать для нее насесты с картоном внизу для помета. На них она и проводила большую часть времени, внимательно следя за всем, что происходило в комнатах, особенно за кошкой Муркой.
Видео: Котята
Несмотря на свой карликовый рост, Филька заставила себя уважать. Мы опасались первых встреч ее на земле с кошкой и собакой: Филька иногда слетала на пол и деловито расхаживала под кроватями. Кошка попробовала к ней подкрасться, но была встречена взъерошенными перьями и громким щелканьем клюва.
Трудно было поверить, что маленькая Филька могла мгновенно превратиться в такой большой шар с дугообразно изогнутыми крыльями, на которых все перья стояли дыбом. В этом ворохе перьев каждое перо, шевелилось отдельно, а огромные глаза так блестели, что Мурка в испуге попятилась от страшного «черта».
Почти то же произошло и при встрече с Дианкой, которая оказалась храбрее Мурки и дерзнула залаять. Филька отскочила, но тотчас же, преодолев страх, начала медленно наступать, смотря собаке прямо в глаза. Дианка поджала хвост и позорно попятилась к двери. С тех пор мы больше не боялись домашних ссор.
Но все же храбрость Фильки не была безграничной. Она панически боялась черной половой щетки-швабры, пряталась от нее в клетку и превращалась в тонкий, незаметный «сучок».
Сова Филька, ворона Варвара и филин Филипп
Следующим летом у нас на кухне появились ворона Варвара и огромный филин Филипп. Филька сразу же подружилась с Филиппом и спокойно сидела между его ногами, подражая всем его движениям. Оба страстно ненавидели Варвару, которая их совсем не боялась и даже каркала в их сторону, вероятно, на вороньем языке ругала.
Тогда оба топорщили перья, приподнимали крылья, делали «черта» и, шипя, медленно шагали к ней. Ворона отступала и уже каркала по-другому, угрожающе. Когда отступать уже было некуда и хвост ее упирался в стену, ворона взлетала куда-нибудь повыше, зная, что у филина плохо срослось крыло.
В одиночку Филька боялась Варвары не меньше половой щетки и поскорее убиралась в свою клетку. Вообще, Филиппа и Фильку все большие черные предметы раздражали. Огромный филин и миниатюрная сплюшка были очень дружны и имели много общих черт: рассматривая какой-либо предмет, они одинаково топорщили перья, делая «черта», щелкали клювами и шипели.
Все эти движения они проделывали одновременно и согласованно, поэтому наши соседи иногда просили разрешить им подразнить птиц черным платком, чтобы посмотреть на «черта» и его «подсобного».
Филька пользовалась в квартире полной свободой — дверцы клетки были всегда открыты. Днем она дремала в темной части клетки, в сумерки начинала летать по всем комнатам, а когда все домашние ложились спать и тушили свет, она тоже забиралась в клетку и крепко спала.
На рассвете опять вылетала и возвращалась в клетку только после завтрака и утреннего купания. Воду она очень любила. Охотно купалась утром и вечером. Для этого на кухне расстилалась старая клеенка, посредине ставилась плоская тарелка с водой.
Домашняя сова Филька
Филька с радостным чуфыканьем садилась в тарелку и начинала трясти хвостом и концами сложенных крыльев, отчего брызги летели во все стороны, а струя воды попадала под хвост и на брюшко. Затем она нагибалась и головой бодала воду, набрасывая ее на спину. В результате все перья были мокрыми, кроме перьев у основания крыльев, что позволяло ей все же взлететь на присест.
По всем признакам Филька была самкой. Поэтому никогда не было слышно характерного для самца крика «сплю, сплю». Чаще всего слышалось «чуфыканье» с самой разнообразной интонацией. Когда она прилетала на плечо и, ласкаясь, нежно теребила за ухо, чуфыканье было тихими мелодичным; когда была голодной, то чуфыкала резко, часто и настойчиво.
У нее был еще один звук пронзительный короткий визг вроде «и-и-и». Его можно было услышать не более 14 — 15 раз в году, весной и осенью в лунные вечера. От него все в доме вздрагивали. Это, вероятно, совпадало с периодом размножения, прилета или отлета, которые в условиях неволи не могли быть осуществлены.
Конечно, Филька могла бы улететь от нас. Она даже иногда вылетала за окно, но тотчас же возвращалась. Эти весенние и осенние периоды сопровождались не только особым криком, но и беспокойным поведением.
Она по ночам вообще не спала в клетке, больше, чем обычно, летала по комнатам, чаще чуфыкала, но к людям была по-прежнему доверчивой, хотя и нападала на лысых мужчин.
Увидев лысого в комнате, она, сидя в углу на насесте, немного распускала крылья, переступая с ноги на ногу. Когда вошедший, не подозревая никакой опасности, поворачивался к ней спиной, то бесшумно, стремительно пролетала над ним и царапала лысину задним когтем здоровой ноги.
После этого сова садилась на присест в противоположном углу и отвечала на ругань громким, дерзким чуфыканьем. Осенью и весной всем лысым в доме приходилось носить тюбетейки.
Однажды весной, Филька покинула клетку, начала метаться по комнате и стремительно вылетела в окно. Больше мы ее никогда не видели, хотя несколько ночей подряд ставили на окно клетку с открытой дверцей и ее любимой едой.
Д. б. н. С. Матвеев
Белка домашняя и жизнь белок в неволе
Видео: Медоуказчик и медоед
