Этика отношений — человек и животные

Содержание

Когда возникла человеческая этика

Распространяется ли человеческая мораль на другие виды

Стремительно развивающееся движение за охрану природы охватило весь мир. Главное внимание в этом движении уделяется утверждению таких форм отношения человека к природе, которые жизненно необходимы для самого человека, для обеспечения его здоровья и материального благополучия.

Значительно более скромное место занимает проблема нашего духовного, морального отношения к природе, оценка которого возможна только с позиций этики. Попытка разобраться в некоторых аспектах последней проблемы составляет задачу настоящей статьи.

Человечество напоминает собой клуб для избранных, доступ в который весьма затруднен: мы сами решаем, кто может быть туда допущен. Его внутренний устав действителен только для нас одних. В е р к о р, «Люди или животные».

Почему мы охраняем животных

Любое научное исследование начинается с классификации. Попытаемся и мы классифицировать причины, побуждающие человечество охранять животный мир. Речь пойдет прежде всего о диких животных, но многие положения в равной степени относятся к их домашним сородичам.

Заметим при этом, что охрана практически любого вида немыслима без охраны его природного местообитания. Причины, заставляющие человека бережно относиться к животным, можно разделить на следующие категории:

1. Многие дикие виды животных — один из важнейших пищевых ресурсов человечества. Прежде всего это рыбы (морские и пресноводные), моллюски, ракообразные, а также многочисленные объекты охотничьего промысла — от черепах до обезьян включительно.

2. Животные — источник разнообразных непищевых продуктов, используемых человеком (мех, пух, рог, кость и др.).

3. Дикие животные могут быть со временем одомашнены. Кроме того, они представляют собой генетический фонд для селекции самых разнообразных сельскохозяйственных пород.

4. Многие животные представляют ценность как регуляторы численности нежелательных для человека видов животных и растений (вредителей сельского и лесного хозяйства, переносчиков заболеваний, сорняков), а также как «санитары», отбраковывающие больных и слабых особей в популяциях экономически ценных видов.

5. Животные могут быть использованы как модельные объекты в медицине и бионике.

6. Животные — объекты спортивной охоты и рыболовства.

7. Эстетическая ценность животных. Дикие животные как объекты фото и кино охоты. Религиозные запреты, действующие во многих странах Азии и Африки, на убийство определенных видов животных.

8. Соображения этики, морали, чувство сострадания к животным. В приведенной классификации шесть групп причин из девяти так или иначе ведут к прямой материальной выгоде для человека — уже получаемой или только потенциальной.

Сознавая, что произведенная классификация далеко не полна и может быть расширена, мы все-таки беремся утверждать, что материальные стимулы в охране животных будут всегда численно преобладать над соображениями чисто духовного порядка.

В нашей классификации с извлечением непосредственной материальной пользы не связаны лишь причины религиозные, эстетические и этические.

Значение религиозных соображений, играющих еще некоторую роль в охране животных (например, в Индии), в будущем представляется ничтожным. Эстетические моменты в охране природы (и животных в частности), безусловно, не из маловажных, и их роль в настоящее время явно возрастает, хотя и здесь уже есть аспект материальный.

Видео: Лошадь Пржевальского

Не случайно в ряде африканских стран доход от эксплуатации национальных парков составляет заметную долю в государственном бюджете. Этические моменты в охране природы, хотя часто и переплетаются с эстетическими, заслуживают особого рассмотрения.

Основной этический вопрос в отношении человека к животным может быть сформулирован как вопрос о праве животных на существование безотносительно от их пользы, хотя бы потенциальной, для человека.

Надо сразу же оговориться, что подобная постановка вопроса не совсем корректна. Дело в том, что «право» как юридическое понятие само по себе есть достояние человеческой культуры и служит для регулирования отношений в пределах человеческого общества.

В тех же случаях, когда закон защищает животных от посягательств человека, то основанием для введения подобного закона обычно служит ценность данного вида или данной особи для человека, причем зачастую ценность эта вполне материальная.

Помимо права юридического, существуют и соображения этического характера, моральное право, которое также есть продукт человеческой цивилизации и которое также иногда распространяется в сферу отношений человека к природе.

Когда мы говорим «гуманное отношение к животным», то не всегда отдаем себе отчет, что тем самым человеческую мораль, человеческую этику, развившуюся для поддержания благополучия Ноmо sapiens, переносим на другой биологический вид, будь то собака, кошка или даже ближайший к нам, но все-таки входящий в другой род, вид шимпанзе.

Прежде чем осуждать моральную сторону отношений человека и животных, необходимо затронуть хотя бы вкратце историю человеческой этики, проследив, в частности, за изменением границ ее применимости.

Когда возникла человеческая этика?

В интересной монографии О. Г. Дробницкого «Понятие морали», специально рассмотревшего историю понятия «мораль», указывается, что этимология слова «мораль» восходит к латинскому «mores» — «нравы», а слова «этика» к греческому – «обычный».

Любопытно, что в греческом языке, в латинском, а также в древнеегипетском и в санскрите наблюдалась параллельная эволюция терминов, которые вначале обозначали: «порядок», «обычай», «закон», и только в последствии «нравственность».

Для нас особо следует подчеркнуть сравнительно позднее разграничение понятий «обычай» и «нравственность». В период племенного строя вопрос о том, что одни обычаи могут быть более «нравственными», нежели другие, просто не возникал.

Нормы поведения, принятые в какой-то общине, естественно считались членами этой общины единственно правильными. Заметим, что у некоторых племен, которым еще совсем в недавнее время был свойствен каннибализм, слово, означающее «человек», относилось к представителям лишь своего племени, и, следовательно, поедание людей — членов других племен, с их точки зрения, не было, строго говоря, людоедством.

Только при объединении племен и создании первых форм государственности возникает возможность сравнительно оценить различные обычаи и выделить в них истинно нравственные, а не традиционалистические начала.

Геродот был одним из первых известных нам историков, который не только сравнил обычаи различных групп и племен, но и не побоялся в ряде случаев осудить обычаи своей страны, противопоставив им более нравственные обычаи других стран.

Многие столетия должны были пройти, прежде чем этика — наука о нравственности, о принципах, которыми должны руководствоваться люди в своих поступках, — стала необходимой частью мировой культуры.

Если у животных мораль

Вопрос, вынесенный в подзаголовок, возможно, вызовет недоумение. Конечно, ничего похожего на настоящую этику и мораль у животных быть не может, так как даже у человека моральное сознание, как мы видим, есть плод уже довольно развитой цивилизации.

Однако, если толковать понятие морали не в строго научном, а в обычном житейском, во многом еще традиционном смысле, просто как некоторую совокупность принятых правил поведения, то вопрос о существовании аналогичных «правил» или «норм» поведения в организованных группах животных выглядит уже не столь неправомерным.

Этологи и зоопсихологи выявили к настоящему времени целый ряд механизмов, взаимоотношения особей, регулирующих одного вида, то есть выполняющих примерно ту же функцию, которая в человеческом обществе частично падает на долю морали.

Один из крупнейших этологов, лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц, удачно назвал данные механизмы «поведенческими аналогами морали». По мнению Лоренца, реальное проявление «поведенческих аналогов морали» сводится в первую очередь к ингибированию (к сдерживанию) внутривидовой агрессии.

Одно из явлений жизни животных, в котором наличие определенных строгих правил, «норм поведения» проявляется особенно четко, — это ритуальные бои соперников за самку, наблюдаемые среди представителей всех групп позвоночных.

У очень многих видов имеется специальное турнирное оружие и соответствующая защита от него.

Так, например, у некоторых лабиринтовых рыб губы и челюсти покрыты толстой малочувствительной кожей — обстоятельство немаловажное в ритуальных схватках самцов, которые хватают друг друга челюстями и стараются перетянуть каждый в свою сторону, совершенно так же, как при перетягивании каната.

Оленьи рога — очень серьезное оружие, но используются они только во время турниров, и, как показано С. А. Северцовым, отростки рогов одного оленя так хорошо входят в развилки другого, что никакого вреда бодающиеся животные друг другу не наносят.

В ритуальных сражениях, помимо поз угрожающих, воинственных, не менее важны и позы побежденного, сдавшегося противника, служащие сигналом к прекращению боя.

Так, олень, сдавшийся в бою, поворачивается к победителю боком — не защищенной стороной, как бы подставляя себя под смертельный удар, которого, однако, не происходит: победитель молниеносно прекращает атаку.

Позы, означающие подчинение, прямо противоположны наступательным позам и очень часто включают демонстрацию наиболее уязвимой части тела.

Ритуальные бои животных — это своеобразные спортивные состязания, идущие по строгим правилам, и несчастные случаи, заканчивающиеся гибелью или тяжелыми ранениями, бывают исключительно редко, по-видимому, не чаще, чем на спортивных рингах.

Свидетельство одного из таких случаев — недавно найденные на территории Лапландского заповедника черепа двух самцов северных оленей с намертво сплетенными рогами. Животные погибли; они так и не могли расцепиться.

Смертельные исходы в турнирных сражениях рыб и птиц наблюдаются иногда в неволе, в помещениях, не позволяющих побежденному противнику скрыться от победителя.

Наличие определенных норм поведения проявляется также во взаимоотношениях самцов и самок, в системе запретов, не допускающих нападения на особей другого, более слабого пола («слабым полом» могут оказаться у некоторых видов и самцы).

Видео: Козел винторогий бодается

У прыткой ящерицы драки обычны между особями одного пола, но никогда не происходят между самцами и самками, которые распознают друг друга по окраске, а на близком расстоянии — еще и по запаху.

Лоренц описывает, как он подпустил к самцу прыткой ящерицы самку, раскрашенную цветными карандашами «под самца». Стремительно бросившись на «соперника», самец только уже в непосредственной близости от самки понял свою ошибку и вынужден был перевернуться через голову, чтобы не поранить «даму».

Интересно, что впоследствии этот самец при встрече с другими настоящими самцами проявлял повышенную осторожность и ощупывал их языком, «не доверяя своим глазам».

У самцов волков и собак (если они, конечно, психически нормальные) также хорошо развито джентльменское отношение к самкам, проявляющееся даже в том случае, когда последние на них нападают.

Помимо самок, неприкосновенностью в собачьем и волчьем обществе пользуются молодые животные и даже такие, которые по своим размерам не меньше, а иногда и больше взрослых. Кроме специфических запахов, большую роль в распознавании детенышей играет и их поведение, в том числе — столь симпатичная нам щенячья неуклюжесть.

Для многих гнездящихся колониями птиц характерна специальная окраска молодых особей, служащая сигналом, предупреждающим всякое нападение со стороны взрослых.

Так, молодые цапли безнаказанно могут разгуливать по колонии, в то время как от остальных каждая взрослая птица яростно защищает свою территорию, границы которой определяются расстоянием, на которое она может дотянуться своей длинной шеей.

Видео: Серая цапля

Помимо системы запретов на агрессивные действия, развитой у очень многих видов, среди животных встречаются и формы настоящего альтруистического поведения: коллективная забота о детенышах, риск родителей ради детей, подкормка больных и покалеченных взрослых особей.

Как недавно выяснено, альтруистическое поведение удивительно высоко развито у африканских гиеновых собак, к сожалению, пользующихся среди людей незаслуженной дурной славой.

Возникнуть такие высокоорганизованные отношения могли только у видов, ведущих общественный образ жизни, в тех случаях, когда их благополучное существование было бы немыслимо без развитых форм коллективного поведения, прежде всего охоты, защиты от хищников и иногда охраны собственных охотничьих угодий от других конкурирующих групп того же вида.

Механизмы, регулирующие взаимоотношения между особями, у одних животных — со сравнительно невысоко развитой нервной системой — довольно примитивны и жестко определены генотипом, у других, хотя в некоторой степени и обусловлены генетически, требуют обязательного воспитания и обучения.

В первую очередь это относится к тем млекопитающим и птицам, которым свойственны довольно развитая высшая нервная деятельность и общественный образ жизни. Однако каковы бы ни были по своей природе механизмы, диктующие все «правила поведения» животным, действуют они в пределах только одного вида.

На особей чужого вида эти правила не распространяются, так как те просто не понимают специфического языка — поз, жестов, запахов и звуков, — свойственного только данному виду и имеющего столь важное значение для поддержания его нормального существования и сохранения целостности.

Более того, стратегия эволюции часто направлена на всяческое сокращение контактов между представителями близкородственных видов, в частности на уменьшение риска межвидового скрещивания и появления неплодовитого гибридного потомства.

Между животными разных видов в нормальных природных условиях обычно господствуют отношения нейтральные или антагонистические — конкуренция, хищничество, паразитизм. Значительно реже здесь встречается симбиоз — такая форма связи, при которой разные виды извлекают выгоду из совместного существования.

Видео: Лев с подругой львицей трогательно обнимаются

Виды, находящиеся в симбиотической связи, воспринимают друг друга как определенного рода «ресурсы» или «местообитание», и поведение их при этом не имеет ничего общего с правилами поведения, действующими среди особей своего вида.

Что касается распространения норм поведения животных одного вида на представителей другого, то сведений о том, как это происходит в природе, у нас очень мало.

Имеющиеся данные в основном касаются животных, содержавшихся в неволе, где недостаточный контакт с себе подобными часто заставляет животного переносить на представителя другого вида элементы игрового, сексуального и общественного поведения, чуждые последнему.

Только в искусственной обстановке может возникнуть ситуация, подобная той, что наблюдал Лоренц: в нее попал живший у него птенец водяного петушка. Этот птенец с готовностью демонстрировал всем птицам, с которыми сталкивался, не защищенное перьями место на затылке — красную шапочку, служащую опознавательным сигналом для взрослых и прекращающим с их стороны любые агрессивные действия.

Жившие же с петушком утята этого сигнала не понимали и, наоборот, охотно клевали бедного птенца в голый затылок. Во избежание возможной беды Лоренц вынужден был изолировать петушка от утят.

Принимают за своего

Часто таким чужим видом, которого животные вынуждены принимать за своего, оказывается человек. Не только профессионал-зоолог, но и просто наблюдательный любитель животных может заметить, что животное, ищущее с ним общения, скучающее по нему, играющее с ним и защищающее его, относится к нему прежде всего, как к представителю своего вида.

Собака, кошка или ворон, дружески общающиеся с человеком, видят в нем не совсем полноценных, но все-таки своих сородичей, соответственно: собаку, кошку или ворона.

«Моральная» сторона отношения того или иного вида животных к человеку определяется во многом «моралью» тех правил поведения, которые действуют среди представителей данного вида.

Так, любая психически нормальная собака не причинит никакого вреда ребенку, пусть даже видит его впервые. По мнению Лоренца, само поведение ребенка, так же как поведение щенка, служит сигналом, запрещающим всякое нападение.

В некоторых случаях зверь может не распознать добрых намерений человека. Так, работники зоопарков долго не знали, почему вид входящего в клетку служителя вызывал у кенгуру агрессивную реакцию.

Положение прояснилось, когда выяснилось, что поза привставшего на задних ногах кенгуру, то есть та, в которой он наиболее напоминает человека, — это поза угрозы.

Интересно, что лев реагирует на человека не как на жертву, а как на другого конкурирующего хищника. Угрожающее поведение его в этом случае такое же, как при столкновениях с представителями своего вида или же с другими хищниками, например, гиенами.

Видео: Персидский леопард — бывает ласковый как котик

У представителей высших приматов формы «морального» отношения к человеку могут быть развиты весьма высоко. Лоренц описывает случай, происшедший с известным зоологом, борцом за охрану природы Б. Гржимеком, которого сильно покусал разыгравшийся шимпанзе.

Увидев то, что она наделала, обезьяна была крайне «смущена», и стала пальцами соединять края кровоточащей раны. И Лоренц с явным восхищением замечает: «В высшей степени характерно для Гржимека, что он позволил обезьяне сделать это».

Распространяется ли человеческая мораль на другие виды?

На вопрос, поставленный в заголовке данного раздела, можно смело ответить: да, распространяется, но, конечно, только частично и на одни виды в большей степени, чем на другие.

Когда вы кормите воробьев, подбираете брошенного щенка или выпускаете на волю залетевшую в комнату бабочку, то вы в значительной мере руководствуетесь соображениями морали и чувством сострадания к другому живому существу.

Убийство любого животного, даже вынужденное, для каждого нормального человека связано с некоторым содроганием. Однако тот внутренний порог, через который надо перейти, убивая муху или лягушку, мышь или собаку, наконец, обезьяну, будет различен.

Обычно, чем выше на эволюционной лестнице стоит животное, или, точнее сказать, чем ближе оно к отряду приматов и особенно к Ноmо sapiens, тем больше защитников у него найдется и тем большее число людей посчитает его убийство аморальным.

В тонкостях эволюционного положения того или иного вида могут разобраться только специалисты, да то далеко не всегда: что же касается массы не искушенных в зоологии людей, то для них отношение к какому-либо конкретному животному определяется прежде всего его приятностью, «симпатичностью».

Симпатичные животные — это пушистые, мягкие, теплые создания с большими (и особенно хорошо, если с темными), «выразительными» глазами. Желательно при этом, чтобы они не кусались, не распространяли отталкивающего запаха и не бегали как угорелые по клетке, так как в этом случае их просто трудно рассмотреть.

Нельзя не согласиться со шведским натуралистом Яном Линдбладом, назвавшим сумчатого медведя коалу и птенцов совы своего рода сверхраздражителями, вызывающими у человека чувство необыкновенной симпатии, реакцию заботы и покровительства.

Противоположное, отталкивающее впечатление на большинство людей производят существа холодные, с голой слизистой или покрытой чешуей кожей, с маленькими, «невыразительными» глазами, а также все, что может причинить какой-то вред человеку.

Змеям в этом отношении особенно не повезло. Безногое вытянутое тело делает их совсем не похожими на остальных наземных позвоночных, в том числе и на нас самих, а ядовитость некоторых видов по незнанию часто распространяют чуть ли не на всех представителей этого отряда.

Это мнение о восприятии широкими массами людей разных животных подтверждается и результатами опроса 12 тысяч детей в возрасте от 4 до 14 лет, проведенного Британским телевидением.

На вопрос: какое ваше любимое животное — 97,15 % детей назвали представителей млекопитающих, только 1,6% назвали птиц, 1% — пресмыкающихся, по 0,1% — рыб и 0,05% различных беспозвоночных и земноводных.

Среди десяти самых любимых животных, если перечислять их по степени убывания симпатий к ним, названы: шимпанзе, мартышки, лошадь, лемур-галаго, панда, медведь, слон, лев, собака и жираф.

По мнению зоолога Десмонда Морриса, участвовавшего в разборе ответов, все упомянутые животные обладают некоторым сходством с человеком, или, как говорят, антропоморфными чертами:

1) они покрыты шерстью, а не перьями и не чешуей;

2) у них округлые формы;

З) у них плоские «лица»;

4) они обладают довольно богатой мимикой;

5) они могут манипулировать мелкими объектами;

6) положение их тела часто бывает вертикальным.

Среди «самых противных» животных первые десять мест распределяются следующим образом: змеи, пауки, крокодил, лев, крыса, скунс, горилла, носорог, бегемот, тигр.

Почти все эти животные вызывают представления об «опасности», у них страшный, «угрожающий» вид (который отнюдь не всегда связан с истинной опасностью). В некоторых случаях неприязнь к животным вызвана запахом (скунс) или тем, что он приносит вред человеку (крыса).

Интересное положение занимает лев, который одновременно входит в первую десятку, как самых любимых, так и самых ненавистных животных. Причина, по-видимому, в редком сочетании привлекательных черт (например, в наличии «лица», похожего на человеческое) и опасности для человека и других животных.

Для настоящего натуралиста (равно как для профессионала, так и для любителя) круг «симпатичных» животных гораздо шире, и, более того, некоторые его оценки могут быть прямо противоположны общепринятым.

Так, сумчатые коалы — эти живые плюшевые мишки, из-за своего низкого интеллекта могут получить у натуралиста меньшую оценку, нежели «противные», с точки зрения большинства людей, гиеновые собаки.

Еще одно обстоятельство, влияющее на формирование этического отношения к животным — это их красота. Пожалуй, здесь расхождение во взглядах натуралистов и остальной массы людей особенно разительное.

Для истинного натуралиста всякий вид животных по-своему красив; более того, в природе вообще нет не только безобразных, но и просто некрасивых видов, а наиболее уродливые формы — это почти всегда результат искусственного отбора.

Видео: Петухи кричат

В некоторых случаях животные могут казаться нам уродливыми потому, что они вырваны из своей природной среды. Не умение оценить красоту какого-либо конкретного вида животных часто сказывается и на отношении к нему людей.

Но что делать: этика и эстетика нередко настолько тесно связаны между собой, что, воспитывая моральное сознание личности, можно и должно апеллировать к красоте объекта или явления.

Однако тесная связь эстетического и этического начал ни в коей мере не означает замену одного другим. Это положение очевидно для человеческого общества, но, увы, часто не срабатывает в отношении человека к животным.

Если пропала породистая собака («красивая» по общепринятым нормам), то вы можете быть почти уверены, что она попадет в руки людей, которые будут о ней хоть как-то заботиться, во всяком случае, не дадут умереть с голода.

Если же пропала неказистая дворняжка, то не без оснований могут возникнуть серьезные опасения за ее жизнь. Причина подобных опасений, если сформулировать ее в самом общем виде, неразвитость именно этического отношения человека к животным.

Когда в истории человечества возникает вопрос о нравственном отношении к животным? Для голодных людей, жизнь которых целиком зависит от того, добудут ли они себе на охоте пропитание, подобная проблема просто не может появиться.

Только тогда, когда развитое сельское хозяйство смогло обеспечить людям пищу за счет немногих одомашненных видов, когда человеку стало необязательно убивать каждое встреченное животное, чтобы выжить, только тогда в принципе могло зародиться этическое отношение человека к своим «меньшим братьям».

К сожалению, человечество в целом не может похвастать высокоразвитым моральным сознанием в своем отношении к животным.

Массовое истребление североамериканских бизонов, богатые охоты (сафари) в Африке, полное уничтожение как вида тасманийского сумчатого волка — таковы характерные примеры, список которых мог бы быть продолжен. В некоторых случаях истребление того или иного животного считалось вынужденным.

Так, например, сумчатый волк был объявлен злейшим врагом овцеводства (как мы теперь понимаем, довольно необоснованно).

Однако не следует забывать, что «вынужденное» и «этическое» отнюдь не синонимы. Этика есть наука о должном, а не о сущем. Данное положение неоднократно подчеркивает исследователь Я. А. Мильнер, когда пишет, что

«… она (этика) вовсе не трактат о том, что есть… не о том, как поступает человек в действительной жизни, но именно о том, как он должен поступать, чтобы оправдать свое человеческое качество… Забвение этого основного назначения этической науки и явилось едва ли не единственным источником многих ошибок в понимании этических проблем».

Этическое сознание часто не решает какую-либо проблему, но формулирует ее и выносит на широкое обсуждение, в результате которого могут приниматься и новые юридические нормы. В движении за охрану природы моменты этики приобретают особое значение в настоящее время, когда влияние человека на всю биосферу достигло небывалой до сих пор силы.

Появились тревожные «красные книги» (международная и для отдельных стран, в том числе и для России). Это списки видов животных, которым грозит исчезновение.

В создании «красных книг» (а это уже документы, имеющие юридическую силу) большое значение имело и этическое сознание натуралистов, хотя, как правило, на первое место выставляются свидетельства «полезности» (хотя бы возможной) охраняемого вида.

Видео: Тасманский тигр и его история

Когда биологи вспоминают об истреблении стеллеровой коровы — крупного морского млекопитающего из отряда сиреновых, обитавшего на Командорских островах, то почти всегда упоминают о возможности использования этого вида человеком. Обязательно ли нужно такое «оправдание»?

Если встать на этическую точку зрения, то вопрос о выгоде в охране какого-то вида излишен, так как уже сама постановка подобного вопроса свидетельствует о неэтическом подходе.

Однако было бы ошибочно думать, что для правомочности применения этики при решении какой-либо конкретной проблемы не нужны никакие объективные основы, что этический подход определяется только капризами мировосприятия отдельных субъектов.

Так, для утверждения равноправия всех людей перед законом этики есть реальная основа: это единство всего человечества, безусловная принадлежность их к одному виду — Ноmо sapiens, умственное, или, точнее сказать, духовное равенство всех рас и народов.

Даже по отношению к людям психически ненормальным и людям с патологической умственной отсталостью не применяются какие-либо формы этической дискриминации. Существуют и юридические нормы (в том числе и международные, утвержденные ООН), охраняющие права умственно отсталых людей. Но здесь речь идет о людях — представителях одного вида.

В случае же гипотетической встречи в космосе с представителями других видов, не достигших еще стадии развития, соответствующей уровню человека, возникает принципиально отличная ситуация, о которой охотно размышляют писатели-фантасты и которая значительно меньше занимает ученых, полагающих, что в обозримом историческом будущем нам не предстоят встречи с другими мыслящими существами.

Однако принципиальное этическое решение данной, пока воображаемой проблемы может быть найдено и основой для него может послужить уважение ко всякой жизни, независимо от ее родственной (генетической) связи с человеком.

Если принять подобную этическую платформу, то невольно возникает вопрос: почему, собираясь руководствоваться принципами человеческой этики при общении с представителями других, внеземных форм высокоразвитой жизни, мы должны полностью игнорировать эти принципы в нашей земной жизни, вступая во взаимоотношения с другими, гораздо более «глупыми», но заведомо более родственными видами?

Видео: Загадка охотник

Принцип уважения и даже благоговения перед любой формой жизни ставит во главу своих этических взглядов один из известнейших гуманистов нашего времени, Альберт Швейцер. По его определению:

«… добро — то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает или препятствует ей… Поистине нравствен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помочь любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы принести живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его усилий, но не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту…»

Нравственность — одна из форм общественного сознания, и в то же время нравственность, как ничто другое, касается личности каждого конкретного человека. Этическая платформа любого человека не есть нечто врожденное, данное ему изначально; это плод длительного и кропотливого воспитания и образования (в том числе самовоспитания и самообразования), которое начинается с рождения и продолжается всю жизнь.

К сожалению, воспитанию этического отношения к животным уделяется еще очень мало внимания. При этом часто забывают, что так же как истинно нравственным взаимоотношениям с людьми нельзя научиться, не общаясь с ними, так и для формирования этического отношения к животным необходим непосредственный контакт детей и подростков со зверями и птицами. Хороших книг и передач по телевидению для этого недостаточно.

Формированию этического отношения людей к животным мешает то, что в обосновании любых мероприятий, направленных в защиту животных, соображения морали почти никогда не фигурируют в явной форме, о них словно бы стесняются говорить и писать публично.

Такое замалчивание проблем морали в охране животных еще можно было бы объяснить (но не оправдать!), если бы этический подход противоречил в этом деле экологически обоснованному хозяйскому подходу человека к природе.

Однако никакого противоречия между ними нет. Согласно утверждениям экологов, сохранение разнообразия природных и измененных человеком экосистем — необходимое условие их нормального, «безаварийного» функционирования.

В природе нет видов полезных и вредных. Хищники, особо страдающие от преследования человеком, не менее важны, чем травоядные.

Заключение

Рассмотрев кратко проблему этики отношений человека и животных, мы приходим к следующим выводам. У животного не может быть истинно этического, нравственного отношения к человеку, так как у животного нет этики; есть только некоторые сложные формы поведения, внешне иногда сходные с примитивной моралью.

Видео: Белый аист щёлкает клювом

Изучение этих форм поведения может пролить свет на раннюю историю самого человека, так как несомненно, что из системы поведенческих актов (прежде всего из системы запретов) возникли у первобытного человека ростки того, что далее стали называть этикой.

У человека на современном этапе этика — это не только наука о том, как вести себя с людьми и с самим собою, но также и о том, как вести себя в биосфере и в космосе вообще.

Только тогда, когда этические проблемы охраны природы станут проблемами, затрагивающими лично каждого человека, более того — когда каждый человек будет руководствоваться этикой в своем общении с животными, только тогда можно будет сказать, что человечество достигло новой ступени в своем нравственном развитии.

Закончить эти краткие заметки хочу словами Альберта Швейцера «… этика — есть безграничная ответственность за все, что живет».

Кандидат биологических наук А. Гиляров