Содержание
Посылка
Кошка Багира
Криминальная кошка
Никогда в жизни больше никому не буду обязан. Стоит только на долю секунды расслабиться, попросить о каком-нибудь чепуховом одолжении, как пошло-поехало.
И не знаешь уже, как выкрутиться, с каждым витком непреодолимой спирали судьбы увязаешь все глубже и глубже. А ведь так просто можно было всего избежать…
Посылка
Началось все с Марины. В прошлой жизни она была архитектором, а в нынешней — делала вид, что ищет ошибки в компьютерных программах, разрабатываемых нашей уважаемой фирмой.
Ах, эти длинные ресницы, будь они неладны! Разве можно отказать бывшей соотечественнице в скромной просьбе: пристроить посылочку родственникам в Россию…
«Посылочка» оказалась вместительным чемоданом, судя по весу, набитым золотыми слитками. Отступать я уже не мог и, полистав телефонную книжку, позвонил Юрке Садовскому, у которого вот уже несколько месяцев гостили родители.
По агентурным данным, на следующей неделе загоревшие под калифорнийским солнцем пенсионеры возвращались домой.
— Она маленькая! — божился я. — Вот такая примерно, — и руки мои рисовали в воздухе нечто миниатюрное. В свое оправдание скажу только, что я поклялся Юре отвезти родителей в аэропорт, лично уплатить за перевес, и таки убедил…
Понять всю степень моего нахальства смогут только те, у кого когда-нибудь гостили родственники. Домой они едут нагруженные под завязку. Дядюшка одного из моих друзей, например, умудрился провезти в самолете портативный трактор, ныне обрабатывающий шесть соток на его подмосковном дачном участке.
Самое обидное, что героизм мой не был оценен по заслугам. Всего через два дня после блестящей операции по пересылке чемоданчика в Россию Марину после работы начал поджидать гражданин в черных очках. Управлял этот гражданин ярко-зеленой «БМВ» спортивной модели.
За все на этом свете рано или поздно приходится расплачиваться. Прошло месяца три, и Садовские-старшие решили послать сыну подарок на день рождения: антикварную хрустальную вазу сталинской эпохи, олицетворявшую рог социалистического изобилия.
Из вазы водопадом извергались овощи и фрукты из цветного стекла, а на хрустальном пьедестале стояли бронзовые рабочий с серпом, колхозница с граблями, летчик с картой, танкисты в шлеме и пионеры с барабанами, горнами и почему-то револьверами.
Доставка культового памятника эпохи победившего социализма в Америку лежала тяжким грузом на моей совести. Об одолжении просить было некого, кроме Сережи — старинного моего приятеля.
Было это нахальством в квадрате, потому как летел он в Америку работать сроком на два года, а багажа мог взять с собой всего два чемодана. Но Сергей согласился, причем безропотно, чем вызвал у меня непродолжительные угрызения совести.
Кошка Багира
Несколько месяцев спустя я взял отпуск и решил съездить на родину. И теперь настал мой черед платить по счетам.
— Значит, в Москву летишь? — издалека начал Сергей.
— Да, уже несколько лет дома не был, — голос мой упал.
— Хорошее дело. Слушай, тут у меня просьба не очень стандартная, — приятель замялся. — Не мог бы ты на обратном пути захватить мою пантеру?
— Хрустальную?
— Да нет. Она у меня маленькая, ты не волнуйся.
— Нет, погоди, ты имеешь в виду… живую? — Мне стало не по себе.
— Ну, конечно, Багиру мою. Я к ней так привязался. Но не мог же я сюда с кошкой лететь. Меня бы даже в гостиницу не поселили. А вот теперь устроился и морально готов…
— Ах, кошку, — вздохнул я с облегчением. — Постой, да как же я кошку повезу? Животное ведь кормить надо.
— Не волнуйся ни о чем. Кошек и собак везут в специальном отсеке, в клетках. Только на вывоз требуются справки о прививках и прочее, но моя сестра все уже приготовила. Помнишь Ленку?
— Кажется, да. — Ну, конечно, когда-то я помогал Сережке переезжать на новую квартиру в Строгино. Лена тоже суетилась, перетаскивая бесчисленные свертки с домашней утварью. Она, кажется, училась на втором курсе. Грешен, я тогда попытался поухаживать за ней, но получил решительный отпор.
— Вот и славно. Так что за кошечку не переживай: тебе ее привезут в аэропорт, а здесь я ее сразу же заберу. Годится?
— Договорились! — Возможность разорвать порочный круг выглядела весьма заманчиво. «В конце концов, в Шереметьево сдам кошку в багаж, а здесь вручу Сергею в руки», — утешал я себя.
Отпуск подходил к концу. У меня уже голова шла кругом от встреч и воспоминаний, но дня за два до отлета позвонила Лена. Мы встретились в метро. За прошедшие годы Лена, пожалуй, еще больше похорошела. Помня о прошлом опыте, я удержался от восторженного комплимента.
Лена привезла толстую пачку ветеринарных справок и сообщила, что документы все собраны, осталось только одно: оформить отдельную багажную квитанцию. Пришлось идти в представительство «Аэрофлота», выстоять в очереди и минут через сорок предстать пред очами строгого вида дамы:
— Ваша кошечка? — она вдумчиво перелистывала справки.
— Вроде как моя, — я решил не уточнять деталей.
— И как же это вы собрались животное вывозить? — раздраженно спросила дама.
— Что-нибудь не в порядке? — смутился я. — Все квитанции на месте, провоз оплачен, прививки зарегистрированы.
— У вас, гражданин, неполная иммунизация.
— А я здесь при чем? С меня вообще никто никаких справок не требовал.
— По новым правилам вы должны принести форму Б-12 из районного ветеринарного диспансера с печатью учреждения.
— Какую форму? И вообще, на меня или на кошку? Я ничего не понял.
— С каких это пор в ветдиспансерах на людей справки выдают? Обращайтесь в лечебницу по месту жительства, они все знают.
— А без формы… Никак нельзя?
— Никак.
— Ну, пожалуйста, войдите в положение, я же завтра улетаю.
— Молодой человек, — дама поджала губы и посмотрела на меня с легкой неприязнью.
— Нас это не касается. Хотите транспортировать животное — несите форму. Новая инструкция. Не хотите везти — можете ее усыпить, в конце концов.
Через несколько минут я поднял Лену по тревоге. Остаться в стороне от ветеринарных хлопот все же не удалось. Лена исчезла часа на два, после чего раздался звонок:
— Извините, — Лена запыхалась. — Вам, кажется, придется срочно подъехать в ветдиспансер. Такие дурацкие правила: справку выдают только по предъявлении авиабилета и паспорта пассажира с проставленной заграничной визой.
— Что за чушь собачья! — начал кипятиться я. — А если у меня еще визы нет! Все в последний момент… Ладно, ничего не поделаешь, объясняйте, куда приезжать, — устыдился я.
Перемены, случившиеся за время моего отсутствия, казалось, совершенно не коснулись этого диспансера. Я готов был поклясться, что никогда и никуда не уезжал: вытертые плитки линолеума, стены с потеками масляной краски, люминесцентные лампы с перегоревшими стартерами и крылышками-отражателями и регистратура с маленьким окошечком, откуда доносился запах ветхой бумаги.
Помещение было до потолка забито пожелтевшими учетными карточками на Рексов, Тарзанов, Никодимов и Тимофеев, клыкастых и хвостатых, маленьких и больших, ныне здравствующих и давно уже покойных.
— Куда они все подевались? — Лена явно чувствовала себя неловко. — Двадцать минут назад здесь девочка в халатике сидела.
— Эй! Есть кто-нибудь?
В окошечке появилась старушка весьма преклонного возраста со шваброй, на конце которой моталась мокрая тряпка.
— Нам бы справку получить.
— Ничего не знаю. Вот книга записи на прием.
— Да как же так! — возмутилась Лена. — Я у вас была полчаса назад от силы. Мне девушка сказала, что это минутное дело и никакой записи не надо.
— Не знаю, и не спрашивай.
— Ну, а главный ветеринар, или кто он там у вас, принимает?
— Какой у него прием? Уехал уже.
— А заместитель?
Бабуля исчезла. Вскоре в регистратуре появилась полная женщина с яблоком в пухлой руке.
— Понимаете… кошечка… Прививки все есть. Вот копии. Я завтра улетаю, а они требуют форму Б-12. Посмотрите, пожалуйста.
— Даже и не просите! Они там обнаглели, правила меняют каждый день. Голова идет кругом! Тем более, что ее должен главный подписывать, а он уехал. До вторника не вернется. А то и до среды. И печать при нем.
— Завтра улетаю в Америку, — шепотом произнес я. — А эта киска очень мне дорога. Мы бы, как вам сказать, пошли на многое, только бы ее увезти. Может быть, найдется все-таки какое-нибудь решение?
При упоминании об Америке, как уверяли знакомые, падали все барьеры. Расходы, правда, при этом возрастали.
— Да я бы всей душой посодействовала, — голос женщины и в самом деле стремительно приобрел ласковые интонации. — Но печать у главного в сейфе, а без нее справка недействительна.
— Может быть, его удастся разыскать? Я бы подъехал или подвез в диспансер за свой счет.
— Какое там! — заместительница тяжело вздохнула. — Даже и не пытайтесь.
— А в другом диспансере можно такую справку получить? Мы были бы очень благодарны за информацию, ну, вы понимаете…
— Справки выдаются только по месту жительства.
— Пошли, — Лена махнула рукой. — Нам здесь делать больше нечего. Останется Багирка у меня. Может, оно и к лучшему, я к ней уже привязалась. А Сережке объясните все как есть. Ничего страшного, приедет в отпуск и заберет ее сам. Кошки ведь долго живут, а нашей еще четырех лет не исполнилось.
Мы вышли на улицу.
— Да, неудачно как-то все получилось, — я посмотрел на свою спутницу с кошкой на руках. Лена мне все больше нравилась.
— Вы извините, что пришлось зря потратить время. Если бы они мне сразу сказали, а то твердят, как попугаи: паспорт, билет. Теперь еще автобуса ждать!
Пошел мокрый снег, и Лена закуталась в пальто, прижав к себе Багиру.
— Давайте поймаем машину. И вообще, перейдем на «ты». Завезем пантеру домой, напоим молоком и поужинаем где-нибудь. Ты сегодня вечером свободна?
— Кажется, да, — улыбнулась Лена. — Только ведь это твой последний вечер, завтра улетать. Может быть, дела какие-то остались?
— Чепуха, какие у меня дела! Ты сегодня удивительно красива!
Я взмахнул рукой, несколько машин проехали мимо. Но, привороженный неловким жестом, к тротуару подкатил джип «чероки» светло-зеленого цвета. Судя по сообщениям средств массовой информации, в таких машинах по Москве гоняли новые русские.
— Э-гх, — запнулся я, растерянно глядя на Лену, словно ожидая от нее решения, садиться нам в эту машину или нет.
— Куда едем? — осведомился бритый ежиком гражданин в клетчатом пиджаке, белоснежной рубашке и с вполне приличным галстуком. На пальцах с короткими ногтями сверкали перстни.
Они меня заворожили: один — золотой, невероятной толщины, казалось, что владельцу он должен был изрядно мешать, другой — с крупным камнем неопределенного цвета в оправе из мелких бриллиантов.
— А во сколько это нам обойдется? — Двадцать баксов кинете? — водила пристально посмотрел на мое дешевое пальто, купленное в американском оптовом магазине.
— В центр, поехали. — Я распахнул дверцу и пропустил Лену с кошкой вперед.
Тягучие, деревенские, рассудительные интонации водилы успокоили меня.
— Вот это разговор, — продолжал браток в пиджаке. — Люблю таких, решительных, — он неопределенно махнул рукой не то в мою сторону, не то в сторону Лены. — Сразу видно: люди скромные, положительные. С животным к тому же, такие кобениться не станут. Экая кошечка у вас ухоженная. Как ее зовут-то?
— Багирой.
— Хорошее имя. И вот ведь какое совпадение, у меня дома тоже кошечка. Породистая. Придешь домой вечером, а она радуется, руки лижет. Приятно. А то за день так намучаешься. Раз на раз ведь не приходится.
— М-да, — я решил промолчать.
— Чего это вы неразговорчивые такие? — водитель пожал плечами. — Или случилось что?
— Да вот, киску нашу за границу не выпускают, — вступила в разговор Лена.
— А почему ее не выпускают, разве кому животное помешало?
— Справку в диспансере не дают. Печать нужна, а главный врач уехал, — пожаловалась Лена.
— Ну что за люди такие! — водитель поморщился. — Хуже зверей.
— Вообще-то я ценю, когда к животному хорошее отношение имеется. Я людей вижу. Вот ты, — браток обратился к Лене, — баба добрая, жалостливая. И мужик твой ничего, звезд с неба не хватает, потертый маленько, но тоже душевный.
— Кх-мм, — кашлянул я, поймав смеющийся взгляд Лены.
— Точно тебе говорю, душевный. Кто еще с животным по лечебницам шляться станет? А эти, в больнице… — рулевой начал заводиться. — Вот я, к примеру, если поеду куда, неужели кошечку свою бросить должен буду? Чтобы она на свалке с голодухи подохла или на живодерню попала? Я им мозги на место вправлю, не сопереживайте!
— Спасибо за сочувствие. Только мы, наверное, все равно уже опоздали. — Праведный пыл шофера напугал меня.
— Нет, ежели я взялся за что, то не оставлю так. — Водила резко крутанул баранку. Джип с визгом развернулся. На мокром снегу его занесло, встречные машины испуганно прижались к тротуару.
— Вы сели вот здесь, между остановкой и парикмахерской. Где ваша лечебница?
— Во дворе. Видите, такая вывеска, справа над подъездом. Но вы зря, честное слово. Не стоит!
— Щас я с ними разберусь. Нет, ну надо же, так над животными измываться. — Водитель вылез из джипа.
— Может, удерем, пока не поздно? — нерешительно спросила Лена.
— Поздно, — вздохнул я. — Только бы он никого в диспансере не перестрелял.
В машине стало тихо, даже кошка замерла в тревожном ожидании, как египетский сфинкс. Бритоголовый парень появился через несколько минут. Физиономия у него была предовольнейшая.
— Вот ваша справочка, — небрежно сунул он Лене листок с заветным фиолетовым штампом. — Езжайте с вашей киской куда хотите.
— Как же вам удалось?! Нет, это мистика какая-то. Что вы им сказали? Главный ведь уехал, печать в сейфе…
— Какой сейф, в натуре? Это бабкин сундук, а не сейф.
— Спасибо вам огромное. Нет, все-таки скажите, сколько — мы возместим…
— Ой, насмешили! — Водитель наш расхохотался. — Да вы думаете, они в этом диспансере бедствуют, что ли? Тут такие денежки текут, что я к ним каждый квартал наведываться буду, а то зажирели больно.
С тех пор я почти полюбил новых русских, тем более что вечер с Леной удался. Вначале мы ужинали, потом пили кофе с коньяком, и все это время болтали без перерыва.
Так что когда Багира была мне выдана на руки и за Леной никак не закрывалась входная дверь, я понял, что расставаться ни мне, ни Лене совершенно не хочется. Тут случился прощальный поцелуй, переросший в какой-то не вполне прощальный, и дверь испуганно захлопнулась.
Ну что же, оно и к лучшему. Не хватало еще романов накануне отлета. И когда самолет оторвался от земли, я проглотил начинающий набухать горечью комок в горле и попросил у стюардессы примиряющий с действительностью бокал вина.
Криминальная кошка
Получив багаж, я не нашел в себе сил рассердиться на несчастный комок нервов с выпученными глазами, орущий на международном кошачьем эсперанто.
— Спокойствие, только спокойствие, — бормотал я, пройдя таможню и выйдя из здания аэропорта на эстакаду. Счастливый кошковладелец поблизости почему-то не наблюдался. Надо ли упоминать о том, в каком состоянии я добрался до дома и начал набирать номер Сергея.
— Слушай, — Сергей был подавлен. — Ты извини, что я тебя встретить не смог. Забегался с бумагами. Оказывается, кошку мою прописывать надо.
— В каком смысле прописывать? — изумился я.
— Ну, оформлять. Прививки и все прочее. А все документы, билеты, медицинские справки выписаны на твое имя. Менеджер квартирного комплекса уперся. По правилам я не могу держать у себя Багиру, не оформив бумаг на передачу владения.
— Да что они, с ума все сошли, что ли? Это же твоя кошка.
— Говорят, что надо этот факт заверить в агентстве. У них есть специальная служба по домашним животным. Ты только не волнуйся, день-другой, и я Багиру заберу. — В трубке раздались гудки.
— Попали мы с тобой в переплет, — сочувственно посмотрел я на свою гостью, забившуюся под диван.
Ответственность лежала пудовым грузом на моей совести. Пришлось поехать ночью в магазин, купить бутылку наименее обезжиренного молока и еще консервы для кошек «Вискас», напоминавшие мне о созвучном спиртном напитке. «Ваша киска полюбит Вискас».
Багира консервы не полюбила, осторожно понюхала содержимое банки, брезгливо фыркнула и зарылась в глубину диванных подушек.
Утром я налил молоко в фарфоровое блюдце, и, аккуратно закрыв за собой входную дверь, отправился на службу.
После любого, даже самого непродолжительного отпуска человек неизбежно оказывается заваленным кипой неоплаченных счетов, тысячей сообщений, пришедших по электронной почте, десятком меморандумов, найденных на рабочем месте.
Работать в этот день я так и не начал: бегал из одного кабинета в другой, стирал сообщения в постоянно отказывающей компьютерной системе и выкидывал один за другим распечатанные конверты в мусорную корзину.
Когда я наконец добрался до дома, Багира томным взглядом посмотрела на меня. Рядом с разбитым блюдцем на ковре разлилась лужа молока.
— Ну, и кто это напакостил? — возмутился я.
— Мурр, — кошка грациозно потерлась мне о ноги, и сердце мое растаяло. Что ни говори, существуют еще в этом мире любовь и единение душ.
Проснулся я часа в два ночи, неожиданно сильно расчихавшись. Постель освещал лунный свет, пробивавшийся сквозь жалюзи. Багира спала, свернувшись, рядом со мной, и кончик ее хвоста норовил попасть мне в нос.
— Киса, — расчувствовался я, погладил Багиру, перевернулся на другой бок и неожиданно понял, что мне пора жениться.
Проснулся с головной болью. В квартире надрывался дверной звонок.
— Кого черт несет в такую рань? — Я накинул халат и осторожно приоткрыл входную дверь. В коридоре стоял сосед — сухощавый мужчина лет пятидесяти в тщательно выглаженных штанах и в рубашке с короткими рукавами.
— Извините за беспокойство, — сосед строго смотрел на меня. — Но жильцы нашего дома обеспокоены.
— Чем? — удивился я.
— Каждый гражданин Америки должен проявлять бдительность, вы согласны?
— Извините, во-первых, я еще пока не гражданин, а во-вторых, скажите, что-нибудь случилось?
— Супруга очень встревожена. В новостях передавали, что в нашем квартале завелся кошачий убийца — ходит с пилой для стрижки кустов и расчленяет кошек. Нет, поймите, я вас ни в чем не подозреваю, но вчера из вашей квартиры раздавались кошачьи вопли.
— Я склонен согласиться с супругой, что в нормальном состоянии ни одно животное так кричать не будет. Вы ее мучаете? Признайтесь, вы — вивисектор?
— Бог с вами, о чем вы говорите. Просто я привез кошку из России, это даже не моя кошка, а моего знакомого. Кстати, посмотрите, — я махнул рукой в сторону открытых кошачьих консервов и разбитого блюдца с молоком. — Кормлю, вчера в магазин специально ездил. «Чего это я оправдываюсь перед этим «чайником?» — мне стало противно.
— Так это не ваша кошка?
— Мы пока оформляем документы, день-другой, и все образуется. А животное просто привыкает к новой обстановке, смене часовых поясов. Вот увидите, все образуется.
Сосед подозрительно посмотрел на меня.
— Во избежание недоразумений мне бы хотелось удостовериться, что на кошке нет никаких следов телесных повреждений.
— Ну, знаете, это уже слишком! Впрочем, пожалуйста, она еще спит. — Багира и впрямь раскинулась на одеяле…
— Вы?! — посетитель мой закашлялся. — Вы спите… С кошкой? В одной постели?
— Да она сама пришла, — смутился я. — Я всю ночь чихал.
— Извращенец! Отвратительный… — Сосед побагровел от возмущения. — Нам не о чем больше разговаривать!
— Эй, мистер, это уже слишком. Что вы себе позволяете?
Но посетителя моего и след простыл.
— Край непуганых идиотов, — рассердился я. — Это же надо!
— Мяу, — Багира преодолела, кажется, смену часовых поясов и с интересом понюхала остатки кошачьих консервов.
— Вот тебе, — я достал из холодильника пакет молока. — И запомни, если ты будешь сегодня орать, если посмеешь еще раз разлить молоко! Я… шкуру с тебя спущу, — почему-то шепотом пообещал я, оглянувшись по сторонам. К счастью, соседи мои не понимали русского языка.
С тяжелым сердцем запер я свою квартиру и, спускаясь по лестнице, постоял на ступеньках минут пять, прислушиваясь к происходящему за входной дверью. Все было тихо, и, успокоившись, я поехал на работу.
Судьба настигла меня в начале двенадцатого, когда зазвонил телефон.
— Алло, — чертыхнулся я, оторвавшись от экрана компьютера.
— Мистер…, — дальше следовала моя фамилия, как всегда до неузнаваемости искаженная. — Мы звоним из агентства по защите домашних животных. Согласно нашим сведениям, вы — владелец кошки, кличка Багира, серо-белой масти, недавно ввезенной в Соединенные Штаты Америки.
— Совершенно верно, — я судорожно соображал, что мне делать дальше, и решил, что буду говорить правду, правду и ничего, кроме правды.
— Мы бы хотели предупредить вас о том, что неосмотрительное обращение с животным влечет за собой уголовную ответственность согласно законам штата Калифорния. К нам поступила информация: из вашей квартиры целый день раздается мяуканье.
— Послушайте, ну и что с того? Я только вчера привез кошку из Москвы, которая в России, а не во Флориде. У животного десинхроноз, смена обстановки. Я же не могу отвечать за перепады кошачьего настроения.
— Тем не менее, мистер, в обстановке любви и заботы животные никогда не кричат, да еще подряд в течение нескольких часов. Возможно, вы не позаботились о питании. Вы в курсе того, что домашние кошки любят разнообразную диету: консервы, свежее молоко, рыбу.
Видео: Союз «консервного кота» и «супового человека»
— Да, я купил несколько банок с консервами, но кошка от них отказалась.
— Этого не может быть! — Моя собеседница прониклась праведным негодованием. — Вы ничего не перепутали? Может быть, вы купили собачьи консервы?
Дамочка на другом конце телефонной линии начала меня раздражать.
— Послушайте, не обращайте внимания на всяких идиотов…
— На вашем месте я бы не стала называть обеспокоенных и ответственных граждан идиотами. Это характеризует вас не лучшим образом. Мистер, я бы хотела вас предупредить…
— Вас подозревают в истязании домашнего животного. Вивисекция, сексуальные извращения — серьезные обвинения, имейте это в виду! Вас могут ожидать крупные неприятности. Вы потеряете работу и можете даже оказаться в федеральной тюрьме!
— Всего доброго, пожалуйста, больше не звоните мне! — Я в ярости бросил трубку. И, как выяснилось, сделал большую ошибку, потому что через пару часов ко мне прибежала перепуганная до смерти секретарша.
— К вам… — она задыхалась и от ужаса вставляла в разговор испанские слова. — Санта Мария! Полиция.
И действительно, в холле меня ожидал страж; порядка с внушительной кобурой и не задействованными пока наручниками, нацепленными на пояс. Полицейский был здоровенным, начинающим лысеть верзилой с малоосмысленной физиономией.
— Ваши водительские права… Распишитесь, — страж порядка извлек толстую пачку разноцветных бумаг. — Фиолетовая копия — ваша, желтая — пойдет в муниципалитет, розовая — в комиссию по защите животных, зеленая — в окружной суд.
— Вы имеете право нанять адвоката. Вас подозревают в нарушении статьи пятьдесят два, подпункт три свода законов штата Калифорния.
— Я ничего не понимаю и ничего не буду подписывать.
— Ваше право, но я бы не советовал оказывать сопротивление властям. Это вам не поможет.
— Да что произошло, в конце концов!
— Распишитесь вот здесь: «Вы уведомлены о том, что ваша квартира была вскрыта представителями общества охраны животных» и вот здесь: «Ваша кошка конфискована тем же обществом и временно, до выяснения обстоятельств, определена в питомник».
— Я… Почему? Квартира? Какое вы имеете право?
— Вы можете обжаловать решение в суде. Распишитесь вот здесь. Это извещение о том, что на вас заведено дело в министерстве юстиции по подозрению в истязании домашних животных.
— Ах, вот оно что! — Желчь ударила мне в голову. — Это трогательно. Я сижу на работе и истязаю животное! Вы все рехнулись, что ли? Это вообще не моя кошка!
— Я просто выполняю свою работу. Счет за транспортировку кошки в питомник и ее содержание вам пришлют по почте в течение двух недель. Вы выбираете маленькую клетку, среднюю или большую?
— Я выбираю? Клетку? Нет, мне это все снится? — Я ущипнул себя за руку.
— Маленькая клетка, пожалуй, годится лишь для хомячков, стоимость семнадцать девяносто девять в сутки плюс федеральный налог. Я бы вам посоветовал выбрать большую клетку, тридцать пять девяносто девять за день. В таких случаях судья положительно оценивает щедрость, проявленную подсудимым.
— Не хочу быть подсудимым! — Пространство потеряло устойчивость. — Я люблю животных, никогда их не обижал, купил кошке консервы и молоко.
— Понимаю, мистер, — полицейский зевнул. — Поверьте, мне эта работа не доставляет удовольствия. Но порядок есть порядок. На вас поступила жалоба жильцов, подкрепленная свидетельством общества охраны животных. Вы находитесь под подозрением. Мы обязаны завести на вас дело.
— Через две-три недели вам пришлют письмо из министерства юстиции, вас занесут в базу данных потенциальных нарушителей прав животных. Распишитесь.
Попал я в переплет, нечего сказать. И пропал бы окончательно, если бы не Скотт Аделис-младший. Аделисы, все без исключения, происходили откуда-то с Сицилии, но это было давно.
Аделисы-прадедушка, дедушка и Аделис-старший были знамениты в округе своими макаронными изделиями. В семье не без урода: Скотт-младший презрел фирменные спагетти, пошел учиться в университет и теперь работал в соседнем «кубике».
— Хммм… — Скотт проводил получившего бесчисленные подписи полицейского скептическим взглядом. — Они что, каждого съездившего в Россию по возвращении допрашивают с пристрастием? Или ты уличен в контрабанде наркотиков?
— Все гораздо хуже, — махнул я рукой. — Ты любишь кошек, Скотт?
— Терпеть их не могу, — признался мой собеседник.
— Тогда слушай, — и я наябедничал на соседей, общество охраны животных и местную полицию.
— Боже всемогущий! — Скотт недоверчиво посмотрел на меня.
— Это правда? — Клянусь всеми святыми и религиями! Правда, чистая правда, и ничего, кроме.
— Мдаа… — приятель мой озабоченно потер лоб. — Это дело требует серьезной проработки.
— Да какая тут еще может быть проработка? Влип я, и все тут.
— На спор, — в глазах Скотта мелькнула хулиганская искорка. — Если я тебя в течение суток полностью и безо всяких последствий вытаскиваю из этой истории, ставишь мне выпивку в баре в неограниченном количестве. Если я проигрываю, ставлю тебе. Идет?
— Идет! — Ставки показались мне смешными, к тому же у меня были все шансы выиграть пари.
Без Багиры дом выглядел пустым. Стояла недопитая миска с молоком, и лежала зелененькая бумажка, извещавшая меня о том, что в квартире побывали непрошеные гости, а сделано это по запросу полиции и при согласовании с администрацией дома.
Я уже собрался снять трубку, чтобы известить Сергея об экспроприации его любимицы, как телефон сам разразился звонком.
— Привет, — это звонил Скотт. — Кажется, ты в проигрыше. Выходи на улицу, едем в питомник забирать твою кошку. Объяснения потом. Я уже на соседней улице.
В питомнике нас ждала пожилая женщина с недовольным лицом. Я бы такой ни за что не доверил охрану даже крысы.
— Обрати внимание на сервис: кошечка твоя заранее накормлена, — не унимался Скотт. Происходящее его явно забавляло.
Клетка с Багирой была открыта безо всяких формальностей. По-моему, Багиру все происходящее не трогало: она невозмутимо вылизывалась.
— Акт второй. Полиция. — Скотт засунул руку куда-то под сиденье, и на меня ворохом посыпались разноцветные квитанции. — Твоя подпись? Узнаешь?
— Узнаю, — угрюмо буркнул я.
— Так вот, ничего не было, запомни. В участке и следа твоего дела не осталось. И не вздумай соваться, узнавать, что к чему.
— Как тебе все это удалось?
— Только между нами. — Скотт усмехнулся и приложил палец к губам. — Запутанные и осложненные обстоятельствами семейные связи. Взаимные одолжения. Дележ доходов между ответственными чиновниками. Средства на предвыборную кампанию, да мало ли… А теперь — занавес, едем в бар. Почему я не слышу аплодисментов?
— Слушай, эта кошка притягивает к себе мафиозные структуры и криминальные элементы России и Америки. Давай вначале сплавим ее хозяину, а потом уже напьемся, а то у меня какое-то суеверное чувство. Здесь недалеко, минут пять ехать.
Скотт остался ждать меня в машине, а я бегом поднялся по лестнице, предвкушая момент, когда наконец избавлюсь от всех хлопот.
— Привет, — Серега широко улыбался, совершенно не подозревая, что мне пришлось пережить из-за его любимой кошечки. — Багирочка, красавица ты моя! Какая ты пушистая стала.
— Делай, что хочешь, но забирай свою красотку.
— Эээ, — смутился Сергей. — Извини, так получилось, что завтра я улетаю в командировку на месяц, у нас в Таиланде линия сломалась, все инженеры на ушах стоят. Так неудачно вышло. И еще, ты уж извини, что я сразу все на тебя вываливаю.
— Что еще? — в груди у меня похолодело.
— Лена звонила. Она через две недели в гости прилетает. Ты ее встретишь в аэропорту? Она у меня поживет, я тебе ключи оставлю. А Багира пусть побудет у тебя до ее приезда, ладно? Может быть, покажешь Ленке местные достопримечательности, не сидеть же ей одной? Выручи, будь другом. Я в долгу не останусь.
Пропал я, видит Бог. И не только из-за кошечки. Кстати, как она там, в автомобильном салоне? Наверняка рвет сиденье когтями и надрывно вопит. Какой-нибудь благонадежный прохожий еще вызовет полицию. Впрочем, автомобиль принадлежит наследнику макаронного клана, а он все равно выйдет сухим из воды.
После третьей рюмки дорогого коньяка я понял окончательно, что нельзя быть кому-то обязанным. Стоит попросить знакомого о чепуховом одолжении, как пошло-поехало…
Тараторин А.
