Солнце сияло еще высоко, но прозрачный краски наступающей зари уже охватили край неба. Бледно-розовая, жемчужные и янтарные облака тихо проносились в лазури над застывшим, таинственным лесом…
Лес был окутан серебряными покровами. На косматых елях нависли пышные, сверкающие хлопья. Тяжелой пеленой расстилались снежные сугробы, и на них дрожали воздушно — голубые тени.
Зубчатой стеной обступил лес обрывистую гору, под которой лежало круглое, как чаша, скованное хрустальным льдом озеро. Точно белые светящиеся призраки, тянулись по горе осыпанные инеем березы, и причудливым кружевом сплетались их тонкие льдистые ветки.
Здесь царствовала волшебная, жуткая красота. Лес молчал, околдованный загадочными грезами, и казалось, что все в нем уснуло.
Вдруг раздался странный шорох… Скрипнула задетая сосновая ветка, и дрогнул крылом черный ворон, до сих пор неподвижно сидевший на пне. Из лесной чащи быстро выбежал, точно выкатился, маленький, необыкновенный старичок…
Удивительный старичок! Он был весь белый — белый, кругленький и сверкающий, весь скатанный из чистого снега и одетый в пушистую шубку, изукрашенную длинными перышками и острыми иголочками инея.
Шуршащими мелкими шажками побежал он к озеру. Увидев старичка, черный ворон громко и насмешливо каркнул, точно расхохотался.
— А, дедушка Снеговик! Куда ты так торопишься? Смотри, чтобы не рассыпаться! — прокричал ворон. Но старичок только сердито махнул ему рукой и тревожно позвал, сбегая с горы:
— Эй, Ледяной дед, где ты?
В ответ донеслось быстрое постукивание по льду: тук… тук… тук… У самого берега, около большой каменной глыбы, сидел на корточках Ледяной дед. Он весь блестел на солнце, его гладкая, точно стеклянная одежда зажигалась синеватыми отливами…
Лукаво смеясь и щуря прозрачные глазки, он с таинственным видом стучал по льду своими скользкими кулачками.
— Вот сижу, да стучу: дразню негодных русалок! Завозились они подо льдом, просятся на свободу! Ты только послушай, Снеговик, как они поют…
Но Снеговик казался совершенно растерянным!? Он пугливо заговорил скрипучим голоском, звуки которого напоминали хруст снега:
— Ох, голубчик, что со мною случилось! Прибежал я сюда, чтобы рассказать про мою небывалую встречу. Шел я сегодня по лесу, и вдруг, вижу, пробирается сторонкой молодой путник, да такой странный, на нас непохожий. Лицо его показалось мне таким же розовым, как теперь облака в небе! И там, где он шел, снежные сугробы начинали оседать и… веришь ли, слегка таяли!
Ужас охватил меня, когда я это увидел, и, боясь шелохнуться, притаился я за деревьями…
— Ну, и что же потом с тобой было?
— Да ничего… прошел он, скрылся из вида.
Ледяной дедка подумал и важно сказал:
— Э, полно, брат, все это тебе померещилось! А если и вправду попадется нам твой незнакомец, отведем мы его во дворец мудрой царицы Зимы: там разберут, в чем дело! А не пойдет охотой, возьмем силою. Вот снежная фея слетаешь во дворец за подмогой.
— Что, фея, слетаешь?
Около озера, на высоком камне, задумчиво сидела прекрасная Снежная фея. Она сложила свои трепетные, белые крылья, на плечах ее колыхалась серебристая фата, а над головой сияла звездная диадема, сделанная из кристальных снежинок.
Фея устремляла вдаль долгие, загадочные взгляды, и казалось, что она напряженно к чему-то прислушивается…
— Ишь, молчит, не хочет ответить! — сердито проворчал Ледяной дедка. — Точно слушает что-то, a ведь, право, ничего не слышно! Разве только доносится пение русалок. Вот это забавно! Ты, Снеговик, наклонись-ка пониже…
Действительно, нагнувшись ко льду, можно было уловить звуки печального пения. Это жаловались русалки:
В подводном чертоге, объятые тьмой,
Мы горько томимся суровой зимой.
К нам свет не доходит… Застыла вода,
Раскинулся саван тяжелого льда!
Мы любим свободу и купол небес,
Таинственный берег, чарующий лес.
Нам весело ночью, при свете луны,
Всплывать на поверхность звенящей волны…
О, летние ночи! Как жизнь хороша,
Когда мы резвимся под шум камыша!
В лазурном тумане, как пена, легки,
Из бледных кувшинок свивая венки,
Одеты струями зеленых кудрей,
Мы грезим в сиянье волшебных лучей
И, нежно сплетаясь в живой хоровод,
Внимаем напеву задумчивых вод!..
Ледяной дедка рассмеялся.
— Напрасно мечтаете, глупые! Что было, то прошло. Не видать вам больше свободы!
И опять, дразня русалок, начал постукивать по льду: тук… тук… тук…
— Я слышу чьи-то шаги, — прошептала Снежная фея.
Снеговик испуганно поднял голову.
— Хи-хи-хи! Да ведь это я стучу! — усмехнулся Ледяной дедка.
В это время, тяжело размахивая крыльями, прилетел черный ворон и сел невдалеке, на косматую сосну.
— Кар-р! Заходит солнце! — крикнул он хриплым и резким голосом. — И посмотрите, какой у солнца сегодня торжественный вид. Точно оно говорит вам: погодите, голубчики, завтра я буду греть сильней, а скоро наступит мое царство, и все вы растаете!
— Ох, молчи, молчи! Чур тебя! — в ужасе прошептал Снеговик и так затрясся от испуга, что ледяные иголочки и перышки на его шубке зазвенели.
— Кар-р! Я говорю вам правду. Солнце заблещет так нестерпимо, что вы начнете таять… таять! Треснет лед, зашевелятся под снегом молодые травки, и с гор побегут болтливые ручьи…
— Оденется земля зелеными коврами, и станут кивать друг другу пестрые головки цветов. И вместо вас здесь будут царствовать эльфы, маленькие, резвые духи с мотыльковыми крыльями, которые живут в цветочных чашечках!
— Осенью, когда цветы завяли, все эльфы спрятались в подземные пещеры гномов. Там живут они среди мрачных стен, отливающих золотом и красной медью. Жутко им среди этого мертвого блеска, да и трудную несут они работу…
— Часто, разрывая клювом снег, прислушиваюсь я к их жалобным голосочкам: слышно мне, как они вздыхают и возятся, собирая для гномов драгоценные камни. Кар-р! То-то будет потеха, когда опять явятся они сюда и запляшут веселый танец при месячном блеске! А вас-то больше не будет… Вы растаете, растаете!
Ледяной дедка не на шутку рассердился.
— Молчи, злой вещун! Не поверим мы твоим небылицами. Пусть-ка вздумает солнце, надув багровые щеки, обжечь нас своим знойным дыханием! Тотчас пошлет на него царица Зима грозную колдунью Вьюгу, и тогда увидим, кто кого осилит!
Его круглое лицо засверкало и, повернувшись к солнцу, он злобно погрозил ему скользким кулачком:
— Ах ты, красный, свирепый дракон! Посмей только раскрыть на нас свою жадную, огненную пасть! Заметут тебя снежные тучи и задушит тебя черная мгла!
В это время опять донеслось отдаленное пение русалок:
Нам скучно, нам горько! Мы стонем на дне,
Томясь в омраченной, немой глубине;
Но будет спасенье! Разрушится лед.
Мы верим, мы верим, — свобода придет!
Вдруг Снежная фея вскочила и, блестя развивающейся фатой, тревожно выпрямилась на вершине камня, раскинув свои белые крылья.
— Кто-то идет сюда! — воскликнула она.
— Я хорошо слышу шаги… Они раздаются уже совсем близко!
Действительно, вскоре все уловили легкие звуки приближающихся шагов. На горе показался молодой, стройный путник.
Он шел медленно, пытливо озираясь по сторонам, и на его лице лежало выражение тихой думы.
— Ай, дедка, это он, это он! Тот самый, кого я встретил сегодня в лесу! — замирая от страха, пробормотал Снеговик.
На пышных волосах путника блестела узорная, золотая корона. Трепетные складки его серого плаща, нежно серебрясь, сбегали по плечам, как водяные струйки. В красоте его лица было что-то особенное, и даже Ледяной дедка при виде его почувствовал странное смущение.
— Здравствуй, неведомый гость! — громко прокаркал ворон.
Снежная фея сошла с камня и остановилась перед путником, воздушная, как белое облако.
— Куда ты идешь, незнакомец? — спросила она вкрадчивым, певучим голосом. Юноша приветливо взглянул на нее и ответил:
— Я ищу дорогу в далекое царство!
— Скажи мне, как оно называется? Я знаю все пути.
И странник восторженно заговорил, как будто упиваясь блаженной мечтой:
— Ищу я дорогу в то чудное царство, где сладостно дышат прекрасные розы, где звонко и нежно поют соловьи… Там, в башне высокой, за крепким затвором, таинственно грезит, в цветах утопая, волшебная дева, царевна Весна!
— Как солнце, сверкают чарующим блеском ее золотые струистые кудри. Лазурные очи прозрачны, как небо, и щеки алеют румянцем зари! Хочу я проникнуть в зубчатую башню, хочу увести я царевну на волю, в глубокие очи взглянуть и, ликуя, согреть свое сердце улыбкой привета и вздохом блаженства на милых устах!
Глаза Снежной феи на мгновенье загорелись зловещим сияньем, и крылья ее судорожно дрогнули, но юноша ничего не заметил. Когда он замолчал, она спросила еще вкрадчивее, с удвоенной лаской:
— Кто же ты, дивный путник? Откуда идешь ты?..
— Зовут меня — царевич Март, а живу я в заоблачной стране, где царствует отец мой – Время. Есть у него, кроме меня, еще одиннадцать сыновей, и поочередно отпускает он каждого из нас на землю.
— Когда наступил мой срок, дал мне отец золотой ключ от башни, где заперта прекрасная Весна.
— Слушай, царевич, — загадочно улыбнулась Снежная фея. — Я хочу помочь тебе, иди за мною! Я приведу тебя во дворец, где живет моя мудрая владычица. Там научат тебя, как идти, укажут тебе верную дорогу.
Пристально посмотрел царевич Март на фею. В нежно-розовом блеске заката, она стояла перед ним воздушная, окутанная серебристой фатой, осыпанная разноцветными снежными искрами… И глаза ее, светлые, как две жемчужины, неодолимо ласкали и манили. Она шептала:
— Пойдем, пойдем со мною, царевич, доверься мне. И завороженный царевич воскликнул:
— Хорошо, дивная фея, я пойду с тобой.
И царевич пошел за ней… А лукавая чаровница, удаляясь, начала тихо веять белыми крыльями, и вокруг них закружились пушистые снежинки, как будто резвясь в беззаботной пляске.
— Да! Покажут они ему верную дорогу! — зловеще прокаркал, черный ворон.
Ледяной дедка тревожно поспешил за феей, а сзади, припрыгивая, бежал старичок Снеговик, и все иголочки на его шубке забавно тряслись и звенели, точно стеклянные.
Большая луна выплыла над спящим лесом. С любопытством заглянула она в роскошные чертоги царицы Зимы и сквозь яркий купол озарила волшебный зал, своды которого поддерживались серебряными колоннами.
Все стены были из прозрачного льда, но, казалось, что они сделаны из голубого хрусталя. Пол был устлан мягкими снежными коврами, и от лунного блеска на них вспыхивали красные и золотые огоньки.
Посреди зала возвышался алмазный трон. На нем сидела гордая и величественная царица Зима. Она была одета в пышную мантию, затканную серебром, разукрашенную опалами и жемчугом. На голове ее лежал венец из брильянтов. В лице царицы Зимы не было ни кровинки, и она казалась изваянной из мрамора.
Строгая и застывшая, она сидела неподвижно, как статуя, и только льдистые глаза ее иногда зажигались синими искрами. Вокруг царицы толпилась большая свита: здесь было много важных сановников, много тщеславных дам, и все были изо льда и снега.
Возле трона сидел молодой гость, царевич Март. С недоумением смотрел он вокруг, и в его душу закрадывалось смутное предчувствие:
«Правда ли, что здесь его научат, как дойти до прекрасной Весны? Уж не обманом ли завели его в это холодное, неприветливое царство?»
— Нравится ли тебе мой дворец? — спрашивала царица Зима, и ее ледяной голос раздавался так звучно и резко, что сердце юноши невольно сжималось.
— У тебя много сокровищ и драгоценностей, царица! Великолепие твоего дворца меня поражает! Но я слышал также, что во дворце твоем можно найти высшую мудрость… Я пришел сюда за добрым советом.
Глаза суровой владычицы смотрели неподвижно.
— После переговорю о твоих делах, царевич. Ты устал с дороги, и я хочу развлечь тебя. Сейчас ты увидишь красивые пляски!
В залу торжественно вошел царь Мороз. Он кивал головой направо и налево, отвечая на глубокие поклоны придворных. У него была важная осанка, но он казался добродушнее всех остальных.
На нем была одета роскошная, белая шуба с алмазными пуговицами, словно мехом, обшитая бахромой из колючего инея. На груди его сверкала длинная, волнистая борода, которая падала ниже пояса.
Он сел на трон рядом с царицей Зимой, и его огромная брильянтовая корона ярко заискрилась в лучах Луны.
— Я пришел к вам за помощью, — сказал царевич Март, приближаясь к трону.
— Хорошо, хорошо, милый друг! — усмехнулся Мороз и добродушно потряс гостя за руку. От этого прикосновения руку царевича сразу защипало острым холодком. Мороз уже знал, зачем пришел царевич, и думал:
«Раз он к нам попал, уж мы его не выпустим. Зачаруем его нашими потехами, и проведет он у нас все время, которое дозволено ему остаться на земле!»
И Мороз промолвил, сияя широкой улыбкой:
— Ну-ка, дружок, полюбуйся на наши забавы!
Вдруг раздались звуки кристальной музыки, и между серебряными колоннами появились легкие, трепетные видения…
Они колыхались и беззвучно веяли зыбкими прозрачными одеждами, потом воздушно сплетались в кружевные хороводы и, нежные, бледнокрылые, пронизанные голубым лунным сиянием, кружились, кружились в неутомимой пляске, мелькая, дрожа и переливаясь радужными искрами.
И по застывшей величественной зале проносился певучий, едва уловимый шелест.
— Вот так славно! Любо и весело! — приговаривал царь Мороз, хлопая в ладоши.
— Ведь это танцуют красавицы Снежинки. Взгляни-ка, у каждой из них на голове качается зубчатая звездочка!
Изумленный царевич внимательно смотрел на танцы, но скоро голова его закружилась от этого безумного, ослепительного мелькания, и в глазах неприятно запестрело… Нет, не удалось Морозу обворожить его!
— О, мудрый царь, мне пора идти в далекий путь! — тоскливо сказал бедный царевич.
— Погоди! — прервал его Мороз. — Послушай-ка еще наше пение. Оно тебе так понравится, что ты и думать забудешь про скучную дорогу!
А величественная Зима, неподвижная, как изваяние, устремила на царевича свой леденящий взгляд и как будто приковала его к месту. Он почувствовал, что цепенеет.
— Позовите сюда Метелицу! — сурово произнесла царица.
Что-то дрогнуло, застонало вокруг, и с таинственным свистом и шуршанием в залу влетела туманная Метелица, окутанная снежными змеящимися волосами. Смутно зыбясь, остановилась она перед троном и дико, протяжно запела…
Пела она о темных ночах, когда бешено сыплются на землю неисчислимые, мертвенно-бледные хлопья… Пела о занесенных снегом деревьях, о полях, уснувших под холодным саваном. И царь Мороз, слушая ее песню, не мог сдержать своего восторга:
— Так, так! Хорошо! — восклицал он, потирая руки. — Эх, как тянет меня разгуляться в чистом поле! Что за танцы бывают там у нас! Ха-ха-ха… Свист, визг, ликованье!
И он тряс головой, покатываясь со смеху, и седая борода, мерцая огнистыми блестками, прыгала на его коленях. Еще жалобнее запела Метелица. Теперь она пела о заблудившемся путнике, которому суждено умереть в поле.
Снег залепляет ему глаза… Падают, падают мягкие хлопья… И ему чудятся белые призраки, встающие из-за белых сугробов. Невыносимой тоской сжалось сердце царевича. Ему страстно захотелось бежать, вырваться на свободу.
«Куда меня завели! — думал он, содрогаясь и негодуя. — О, Весна! О, прекрасная, синеокая царица!»
Он смотрел сквозь прозрачные стены дворца, и ему казалось, что деревья кивают ему, необъятное небо зовет, а большая Луна тихо шепчет:
— Тебя обманули, обманули! Поскорее уходи отсюда!
И под ласковым взглядом Луны в его сердце загоралась надежда…
«Да, — подумал он, — я уйду во что бы то ни стало. Я достигну моей светлой цели!»
И вдруг заликовало в нем все и, вскочив с места, он пылко воскликнул:
— Теперь я спою вам песню!
Простонала и смолкла Метелица, глухо зашептались придворные, а Мороз усмехнулся и спросил:
— Разве и ты умеешь петь?
Поднял царевич глаза к лазурному небу и запел… Безмятежно полилась его вдохновенная песня, звонкая, как первые весенние потоки, свежая, как трепет молодой листвы…
В этой песне шелест трав,
Вздох таинственных дубрав,
Голос птички беззаботной,
Ветра шорох перелетный,
Тихий звон алмазных струй,
Сладкой неги поцелуй!
«Нет, не удержите вы меня!» — думал царевич, и все радостнее, все дерзостнее лилась его вольная песня.
И эти нежные звуки сковали мертвым ужасом бездушное ледяное царство. Старый Мороз хотел что-то крикнуть, но не мог, и бессильно склонил голову…
А когда в песни раздались серебристые трели, ликующие, как весенний привет жаворонков, гордая царица Зима замерла в мучительном страхе. Оглянулся царевич, тряхнул кудрями и вольный, свежий, с песней на устах, пошел к хрустальным дверям чертога.
В страхе разбежались перед ним призрачные Снежинки и, не смея двинуться с места, окоченела, застыла вся пышная свита.
«Теперь вперед, вперед! — думал царевич. — О, далекая, светлая Весна!»
Ушел царевич. Любопытно глядела сквозь купол Луна и как будто смеялась. В зале настало гнетущее молчание. Но вот поднял голову смущенный Мороз… Очнулись придворные… Нарушились дивные чары.
В ужасе заломила руки грозная царица Зима.
— О, эти песни! В них злое предвещание. Но я покорю, я уничтожу дерзкого!.. Не хотел оставаться добром, так пускай узнает мою силу. И она повелительно крикнула:
— Ко мне, ко мне, могучая колдунья Вьюга!
Страшно гудя, прилетела бешеная колдунья Вьюга. У нее было черное мглистое лицо с оскаленными зубами… Чудовищно раздувались ее огромные белые рукава и тускло мерцали свирепо изогнутые когти.
— Не бойся, царица, — яростно гудела она.
— Я настигну твоего врага, закружу его в буйном вихре!
И царица дико простонала:
— Догони его, уничтожь его! О, навей, навей сыпучего снега, замети ему путь, схорони его под сугробами! И вернись ко мне с золотым ключом. Отними у него золотой ключ от башни, где заперта моя коварная соперница Весна!
Но колдунья Вьюга нескоро разведала, куда скрылся царевич… Он бодро продолжал свой трудный путь к заветной цели…
Шел он дремучими лесами, шел пустынными, седыми полями, переходил через окованные льдом, как будто мертвые, реки… И во всем, что безжизненно застыло вокруг, чувствовалась томительная жажда пробуждения.
Тяжелым сном спала безвластная, оцепенелая земля, и ждала, когда разбудит ее небо. Усталый царевич думал:
«Там, вдалеке, сияет радостное царство! Оттуда придет сюда жизнь, красота и счастье.»
И он все шел, не зная, что ожидает его впереди. Однажды, в лесу, мшистые, вещие сосны начали таинственно шуршать при его приближении. Со всех сторон вытягивали они свои длинные, узловатые руки и скрипели, кивая головами.
Он понял их глухой, затаенный шепот… Они предсказывали ему близкую опасность.
— Что-то страшное надвигается! — говорили они.
— По нашим ветвям пробежал трепет ужаса! А из темной чащи раздалось предостерегающее карканье ворона:
— Кар-р! Готовьтесь к беде: на краю неба показалось зловещее знамение!..
Царевич вышел на большую холмистую поляну. Небо еще было совсем ясное, но вдали, на горизонте, росло чудовищное очертание какого-то неведомого призрака… Бедный царевич подумал:
«Это мои враги! Я одинок… Кто мне поможет? Только ласковое Солнце глядит на меня!»
И остановился царевич на вершине холма… Весь озаренный сияньем, светлокудрый, простирал он свои руки к Солнцу. И казалось, что он поднимается к небу, что струистые складки его плаща сливаются с мягкой, небесной синевой.
И прозвенела его жаркая мольба:
— Солнце, о, ясное Солнце! У тебя прошу я защиты. Знаю я, что идут на меня грозные враги. Я безоружен! Есть у меня только смелая песня, но, быть может, теперь она не осилит жестокую злобу… У тебя прошу помощи, царственное светило!
И в ответ улыбнулось лазурное небо. Словно райский звон разлился в воздухе… И ответило ясное Солнце:
— Хорошо, мой возлюбленный царевич! Дам я тебе в защиту огненные стрелы. Не простые стрелы — золотые, из моих сверкающих лучей.
И раскрылась прозрачная глубина неба. И оттуда слетели на пламенных крыльях небесные духи, дети Солнца. Принесли они восхищенному царевичу светлый лук и блистающие стрелы: не простые стрелы — золотые, из волшебных, солнечных лучей! A зловещий призрак приближался…
Вдруг повеяло мертвенной, гнетущей тоской. Дымная тьма заволокла синеву неба. Налетел бурный ветер, содрогнулся лес, закачались, застонали мохнатые сосны… Словно черные змеи поползли друг на друга извивающиеся тучи, и в глухом шуме сосен послышалось заунывное предвещание:
О, странник, спасайся. Из чащи лесной
Доносится трепет испуга…
Мы слышим угрозы, и хохот, и вой:
Летит разъяренная Вьюга!
Не успел царевич сделать несколько шагов, как настигла его злобная колдунья. Страшный ее хохот потряс все кругом. В нем звучало свирепое торжество и безумная, опьяненная гордость. Она выпустила ужасные когти…
Вся ее одежда вздувалась и крутилась… Оскаленные зубы скрежетали.
— Стой, ни шагу дальше! — завыла она.
— Теперь ты мой! Смирись, покорись мне! Я подброшу тебя крылом выше туч, закину в глубину бездонного неба!
И она вздымалась седым столбом, хлестала по воздуху белыми рукавами.
— Отдай золотой ключ, — шипела она и трясла разметавшимися космами волос. — От меня не уйдешь! Я с тобой поиграю, потешусь!..
И она опрокидывалась назад, как будто отплывая и, дразня его, протяжно гудела:
— Сюда, сюда, мой пригожий! Дай полюбоваться на твою красоту! Дай поглядеть на золотой ключик!
Смело бросился вперед царевич и натянул свой чудесный лук… Огненная стрела взвилась и прорезала тучи.
С воплем заметалась бешеная колдунья.
— А, ты так! — закричала она.
— У тебя приготовлены лютые стрелы!
И она бросилась на него яростным порывом.
Черная мгла струилась от ее лица и гулко раздавались судорожные взмахи свистящих крыльев. Ее искаженный образ вырастал, заслоняя собою небо. Но, чем страшнее становилась колдунья, тем ярче вспыхивали пламенные стрелы и пронизывали ее алым блеском…
Недолго боролась колдунья Вьюга… Побежденная, унеслась она прочь, оглашая лес тягучими, дикими воплями. А царевич спокойно продолжал свой путь.
Во дворце Зимы поднялась тревога. Прилетела с повинной колдунья Вьюга, не удалось ей одолеть царевича! И седой Мороз понахмурился. Грозно шагал по ледяной горнице, потряхивал серебряной бородой, что стелилась ниже пояса. Сердито запахивался в пушистую шубу. Из-под нависших бровей метал гневные взоры:
— Ах, ты старая баба, неразумная! Похвалялась не в меру своей доблестью: осилю я, дескать, лукавого врага. Не в меру ты, баба, кичилась! Злую напасть не сломила, золотой ключ не достала. А в ключе-то и есть вся вражья сила, без ключа никому не отпереть башню!
И суровая царица Зима повелительно выпрямилась на троне. Засверкали глаза ее, как две синие льдины, и сказала она мрачным, беспощадным голосом:
— Вьюга! Ты потеряла мою милость, ты осмеяна и развенчана в своем могуществе. Уходи же! Заслужи себе прежний почет! Хоть весь мир обыщи, а достань золотой ключ. Без ключа не смей возвращаться.
Топнул ногой царь Мороз. Улетела испуганная Вьюга. Не посмела она боле преследовать царевича. Унеслась в изгнанье, в далекие страны… В далекие, северные страны!
Кончилась трудная дорога, осуществилась заветная мечта: странник достиг своей цели. Перед ним явилось светлое, блаженно ликующее царство. Яркий, осыпанный цветами ароматный сад пышно раскинулся вокруг лучезарно сверкающей башни.
Ее зубчатые стены горели огнистым золотом, и в этом блеске купались нежные, прозрачно — алые и янтарные розы, обвивавшие башню узорными гирляндами. Трепетные потоки лучей струились от башни, наполняя сад неисчерпаемой радостью.
Опьянено дышали молодые кусты, легкие ветерки шептали певучие сказки, и, сияя безмятежной красотой, ласково улыбалось и благоухало мирное царство неувядаемых растений.
Царевич подошел к дверям башни и отворил их золотым ключом. Сердце его замирало… На глазах показались светлые слезы восторга.
За дверями находилась высокая лестница, устланная шелковистыми коврами, мягкими, как весенняя луговая травка. Поднимаясь по изумрудным ступеням, царевич услышал звуки нежной музыки.
Наверху была дивная зала.
Как будто покрытия алмазной пеленой, блистали и переливались ее стены: по ним непрерывно катились ослепительные, водные струи, которые падали в серебряные бассейны. Это падение воды и производило чарующую музыку.
Вокруг бассейнов сплетались купы звездчатых лилий…
В глубине залы, среди белых роз и лилий, поднималось высокое, хрустальное ложе. Там, убаюканная мелодичным журчаньем воды, обвеянная ароматами, сладко спала пленительная царевна, беспечальная и прекрасная, как утренняя заря…
Ее длинные волосы, золотые, как солнечное сияние, рассыпались по белизне упоенных цветов… И над нею парил кроткий голубь с распростертыми крыльями.
Тихо склонился над него преображенный восторгом царевич и трепетно прошептал:
— Встань, ясная! Распались тяжелые затворы и грозные чары побеждены… Очнись! Я пришел к тебе с вестью свободы. И скатились с его ресниц слезы радости. Чистыми жемчужинами упали они на грудь царевны Весны, и она проснулась.
Изумленно посмотрела она вокруг… И глаза ее засветились, как две капли росы, отразившие глубокую синеву неба, и улыбка ее была нежна как цветок.
— О, прекрасный царевич, — блаженно вздохнула Весна.
— Ты пришел ко мне с вестью свободы!.. Снилось мне, что зовет меня истомленная земля, что пора мне в душистое поле…
И она поднялась ликуя. Откинула златоцветные покровы. Встала, воздушная, в лазурном одеянии, затканном розовыми лепестками. Надела венец из полуденного блеска, взяла чудодейственный, лучистый жезл и воскликнула в упоении:
— О, царевич, уведи меня в неоглядную даль! В синюю, зовущую безбрежность, уведи меня очарованную, возрожденную, окрыленную светлой надеждой!
Рука об руку спустились они по ступеням лестницы. У дверей башни явилась изумрудная колесница, запряженная миллионами радужных мотыльков.
Вперед, на свободу! — воскликнула царевна.
Они сели, и колесница взвилась. Целые стаи пестрых пташек окружили их с радостным пением. Колесница быстро летела, и зеленое царство оставалось позади…
Они приближались к печальным земным равнинам. Повеяло холодом. Скоро под ними раскинулись угрюмые, белые поля, одетые снегом. Тогда царица Весна устремила вперед свой дивный жезл, от которого расходились ослепительные лучи, и снега начали таять.
— О, земля, проснись для новой жизни! — вдохновенно шептала царевна. А царевич Март вдруг задумался, как будто прислушиваясь к отдаленному зову… Он поднял наверх глаза, сияющие нездешней мечтой. На лице его появилось кроткое, неземное выражение. Он вдруг сделался воздушным, почти бестелесным.
— Меня зовут… — произнес он глубоким, ласкающим голосом.
— Я должен расстаться с тобою, царевна. Кончился мой срок. Пора мне в надзвездные, заоблачные страны!
И, тихо улыбаясь, он исчез. Так покинул землю царевич Март, неустанно стремившийся к желанной цели, победивший врагов, умиротворенный сознанием исполненного подвига… И благодарная царевна горячо воскликнула:
— Прощай, прощай, мой дорогой освободитель!
Но она не осталась одна. Едва он исчез, с неба спустилось легкое облако, на котором сидел белокурый юноша в голубой, как небесная лазурь, одежде, с венком из подснежников на голове.
Он играл на свирели. Красота его казалась божественной… Это был царевич Апрель. Он сошел с облака. Когда Весна его увидела, ее щеки еще ярче порозовели, и она сказала с восхищением:
— Здравствуй, прекрасный Апрель! Твой чудный образ часто являлся мне во сне…
— Я прислан сопровождать тебя, ненаглядная царевна! — отвечал Апрель. — На земле остались еще твои враги, но мы будем смело бороться с ними до полной победы!
— Я не боюсь их, — воскликнула царевна. — Скорее полетим к ним навстречу!
Изумрудная колесница помчалась ко дворцу суровой Зимы. Когда царевна и Апрель вошли в роскошные сени, в угрюмой тишине дворца пронесся подавленный стон… У входа их встретили ледяные гиганты, вооруженные тяжелыми палицами.
Они грозно ринулись вперед, но Весна направила на них свой жезл, и они убежали в смертельном страхе. На губах царевны явилась всепобеждающая улыбка, а вокруг златокудрой головы вспыхнул лучистый ореол.
Странно заискрились ледяные чертоги, озаренные небывалым сиянием…
Возле трона стояла разгневанная владычица Зима, а царь Мороз, испуганно притаился сзади и спрятал лицо в свою белоснежную бороду. Почувствовав приближение соперницы, гордая царица возмутилась… Торжествующий блеск Весны палил ее… Она сделала страшное усилие и подняла на царевну замораживающий взор, но тотчас потупила ослепленные глаза.
Тогда прозвенел нежный, девственный голос:
— Царица Зима! Я повелеваю тебе исчезнуть.
Раздались негодующие вопли… Все вокруг безнадежно содрогнулось… Словно вспененные, яростные кони, призрачно заклубились и взвились снежные вихри, и охваченная бешенством царица Зима улетела вместе со всей своей пышной свитой.
А ледяной дворец рухнул и растаял…
Земля освобождена от долгого плена! — восторженно прошептала царевна Весна.
Кроткая и пленительная, она поспешила вперед, озаряя мир сиянием своей непорочной красоты. В ее улыбке был призыв к новому, неомраченному счастью, была ясность безгрешной и пламенной молитвы.
Могучие силы оживали в груди сырой Матери Земли, и она вздыхала от блаженства. Румяные дни становились все светлее, и благословляющее Солнце все любовнее грело землю. А когда оно закатывалось, наступали прозрачный, задумчиво — ясные ночи…
И чарующей ночью выплывали из лесного озера и тихо скользили среди тростников освобожденный водяные сестры — русалки… Их гибкие, бескровные тела светились в месячном блеске, а в кристальной глубине их глаз отражались далекие звезды.
И завороженный берег чутко прислушивался к чарующим звукам их песни:
О, сестры, сплетемся в живой хороводь
Под сладостный ропот мерцающих вод!
Исчезла, исчезла холодная мгла, —
О, сестры, ликуйте: свобода пришла!..
Каждый день приносил новые радости. На лугах пробивалась молодая атласистая травка, на деревьях весело зеленела молодая клейкая листва, зажурчали легкозвонные ручейки, и душистая глубина зеленокудрого леса огласилась неумолчным птичьим щебетанием.
Царевич Апрель бросал на землю первые цветы, звонко играл на золотой свирели, а природа вторила ему радостным гимном:
Все ликует обновленное
Лес и поле и вода:
Скрылось, скрылось побежденное
Царство сумрака и льда.
Красотой озарена,
Шлет земле улыбку нежности
Лучезарная Весна!
Мария Пожарова
Видео: Загадка исчезнувший рояль
Сказка — дочь сказки Правда
