Соловьи – в гостях у соловьиной семьи

Содержание

Кое-что о соловьиных привычках

Соловьята покинули гнездо

Как-то в начале июня случилось мне перебираться через довольно широкую лесную канаву, которая уже начинала зарастать крапивой.

Находка гнезда

Разбежавшись, я перелетел через нее, но оступился, сделал шаг назад, в глубь канавы, и тут почти из-под самых ног безмолвно выпорхнула небольшая коричневатая птица и, пролетев метров тридцать, нырнула в густую тень ближайших кустов.

В поисках соловья

Проводив ее ошалелым от неожиданности взглядом, я осторожно, не шевелясь, осмотрел место, откуда выпорхнула птица.

Не сразу удалось заметить у самой ноги аккуратно свитое из прошлогодних листьев и стебельков небольшое гнездышко, в глубоком лотке которого лежало пять шоколадно-кремовых яиц, удивительным образом сливавшихся с окружающим фоном. Сомнений быть не могло — гнездо принадлежало соловью.

Мне часто приходилось наблюдать соловья во время пения — тогда птица позволяет приблизиться к ней почти вплотную. Но вот чтобы найти гнездо! Это была настоящая удача!

Внезапно пронзительные, тревожные свисты хозяев гнезда привели меня в себя. Ведь, собственно, радоваться было еще рано. Важно не только найти, но и сохранить гнездо, не дать разорить его ни хищным зверькам, ни птицам, ни человеку.

Самый коварный враг птичьих гнезд — ворона. В народе широко распространено мнение, что если человек дотронется до птичьих яиц, то хозяева бросят свое гнездо.

Факт подмечен, в общем, правильно, но вот только объясняется он неверно. На самом деле причина гибели гнезд в другом: человек, обнаруживший гнездо и рассматривающий его, обычно и не подозревает, что за ним зорко следит ворона либо сорока или сойка.

А эти разбойницы давно уже привыкли к тому, что человек своим вмешательством всегда заставляет птиц выдать свою тайну — гнездо…

Поэтому, увидев гнездо, я первым делом удостоверился, не следит ли за мной ворона, и, осмотрев ближайшие деревья, с огромным облегчением убедился, что, кроме меня и соловьев, никто больше не знает о существовании гнезда.

Теперь встал другой вопрос: как сделать так, чтобы соловьи позволили сфотографировать себя около их гнезда?

Из книг я знал, что в период насиживания соловьи по-разному реагируют на вмешательство человека: в первые дни насиживания соловьи ведут себя настолько осторожно, что могут бросить кладку, если человек слишком долго осматривает гнездо.

В конце же периода насиживания они становятся гораздо более спокойными и гнездо бросают только в самых крайних случаях. А уж если появятся птенцы, то соловьи способны без особого волнения кормить потомство даже если человек стоит в нескольких метрах от гнезда (при условии, конечно, что он не шевелится).

Значит, фотографировать соловьев у гнезда можно было лишь начиная с последних дней насиживания. Но каков возраст яиц в найденном гнезде? Этого я не знал.

Поэтому, чтобы не рисковать, я отложил съемку на семь — восемь дней (насиживание у соловьев продолжается 14 суток, и задержка фотосъемки на неделю гарантировала бы, что соловьи гнезда не бросят).

Соловей разбойник – исторические исследования таинственного персонажа

Начало наблюдений

Наступил намеченный день. Рано утром с набитым рюкзаком и тяжеленным штативом в руке подхожу к заветному месту и не узнаю его: на склоне канавы разрослась густая чаща крапивы.

С трудом отыскав гнездо, раздвигаю окружающие его стебли крапивы — вместо яиц маленькие, слепые, только что вылупившиеся, не успевшие обсохнуть птенчики.

Скорлупы от яиц в гнезде уже нет: вероятно, соловьиха успела как раз перед моим приходом унести в клюве последнюю скорлупку, чтобы выбросить ее где-нибудь в двадцати тридцати метрах от гнезда.

Воспользовавшись тем, что возле птенцов нет взрослых птиц, я, не медля ни секунды, в полуметре от гнезда на крутом склоне канавы, прямо в крапиве устанавливаю палатку.

Но вот раздались тревожные свисты — вернулись хозяева гнезда. Моментально ныряю в глубину палатки: главное — ничем не напугать соловьев именно в эти первые минуты, пока они еще не привыкли к виду палатки.

Тревожные голоса соловьев наконец смолкли. Минут через десять слышу легкий шорох рядом с палаткой — это соловей приближается к гнезду. И все смолкло. Медленно тянется минута за минутой. Полчаса показались целой вечностью. Никаких изменений. Может быть, соловья уже нет около гнезда?

Затекшей рукой достаю из кармана рюкзака ножницы и осторожно прорезаю небольшую щель в брезенте, прямо напротив гнезда. Затаив дыхание выглядываю…

Прямо на меня напряженно, с затаенным беспокойством смотрит глаз сидящей на гнезде самочки: заботливая мама не ограничилась только кормлением птенцов, но и «сообразила» защитить их от холода теплом своего тела.

Неожиданно она насторожилась, вытянула шею, словно к чему-то прислушиваясь, из ее горлышка вырвался сдавленный писк, — и тут я увидел около гнезда соловья-самца.

Отец семейства принес небольшую гусеницу-листовертку и, вскочив на бортик гнезда, наклонился к супруге, та схватила гусеницу, и обе птицы начали тянуть добычу в разные стороны, пока несчастная листовертка не разорвалась пополам.

После этого самочка, держа в клюве половинку гусеницы, попятилась назад, открывая птенцов, самец, находившийся до этого чуть в стороне, подскочил ближе, птенцы сразу же принялись беззвучно разевать свои ярко-желтые рты, и вот уже оба родителя заботливо опускают в них корм.

Покормив малышей, он бесшумно скрылся в чаще крапивы, она же, вся распушившись, вновь уселась обогревать потомство. Вдруг соловьиха, неловко заерзав, приподнялась высоко на ножках и заглянула под себя, внимательно осматривая птенцов, затем потрогала их клювом и (я не поверил своим глазам) принялась съедать помет птенцов!

Позднее я узнал, что поедание взрослыми птицами так называемых «фекальных капсул» птенцов имеет свой биологический смысл. Происходит это преимущественно в первые 4 — 5 дней жизни птенцов, когда их помет содержит большое количество полупереваренных остатков пищи.

Поглощая такой помет, птицы-родители частично утоляют свой голод и могут больше времени уделять выкармливанию потомства. Когда же птенцы взрослеют, хозяева, очищая гнездо, уносят помет в клюве и оставляют где-нибудь на ветке поблизости от гнезда.

Вот вновь возвратился самец, очередное кормление птенцов, и теперь обе птицы отправляются на поиски добычи. Воспользовавшись отсутствием хозяев гнезда, я расстелил внутри палатки спальный мешок, чтобы крапива не мешала, и принялся устанавливать штатив с фотоаппаратом. Наконец объектив просунут в прорезь палатки и нацелен на гнездо.

Теперь остается расставить над гнездом лампы-вспышки. А для этого уже приходится вылезти из палатки: надо вбить в нужных местах около гнезда два колышка и привязать к ним «вспышки», а заодно еще и расчистить передний план от загораживающих гнездо стеблей крапивы.

К счастью, всю эту процедуру удалось закончить до появления соловьев-родителей.

Треск затвора фотоаппарата, ослепительно-яркая вспышка — и соловьев словно ветром сдуло. Самец, не успев докормить птенцов, так и вспорхнул с растерзанной гусеницей в клюве. Но эта гусеница, видимо, не давала ему покоя, и вскоре он вновь появился у гнезда, осторожно осматриваясь.

К концу дня оба соловья перестали шарахаться при вспышках, их повадки стали нормальными. Теперь можно было уже взяться за подробные наблюдения.

Запах - аромат хвойных деревьев – хвойный лес — Запах — аромат хвойных деревьев – хвойный лес

Кое-что о соловьиных привычках

Фотографии, сделанные за время гнездовой жизни птенцов, раскрыли массу любопытных моментов из соловьиной жизни.

Например, я убедился, что даже при сильнейшей грозе соловьи не прекращают кормить птенцов. А чтобы защитить потомство от переохлаждения, родители разделили между собой обязанности: пропитание для птенцов добывал в грозу один самец, а самочка неотлучно их обогревала.

Когда отец семейства приносил добычу, она лишь отходила в сторонку, ожидая, пока птенцы насытятся, а затем возвращалась.

Кстати, в дождливую погоду по внешности самца легко догадаться, каким способом он охотится за добычей: перышки у птицы на лбу намокают, взъерошиваются и даже частично выпадают. А дело в том, что, когда соловей собирает гусениц, личинок и жуков, он обычно переворачивает клювом лесную подстилку.

Самочке, которая в такое время обогревает птенцов, часто бывает невмоготу часами неподвижно сидеть на птенцах, и она начинает зевать, удивительно широко раскрывая клюв, затем высоко привстает на ножках, встряхивается и начинает разглядывать птенцов.

Интересна еще такая деталь: когда птенцы малы, мать садится на них очень осторожно, широко расставляя лапки, чтобы острыми когтями не поранить нежную кожу голых еще птенчиков.

Но соловьята подрастают (им уже 8 дней), и птица не в силах уже так широко расставлять ноги, и она опирается ими прямо о спины птенцов.

Теперь ее когти не страшны соловьятам, успевшим покрыться густыми перышками. Фотоаппарат помог заметить: при кормлении подросших птенцов родители стараются закрыть свои глаза «третьим веком», чего раньше, когда птенцы были еще слепы, они не делали.

Объяснение тут простое: став зрячими, соловьята всегда норовят клюнуть что-либо блестящее, не пренебрегая даже глазами собственных родителей.

После нападения дятла на гнездо соловьиха долго сидела в каком-то оцепенении.

Еще одна интересная сторона гнездовой «взаимоотношения» жизни соловьев — их с другими лесными обитателями, главным образом с представителями пернатого мира и насекомыми.

11 июня (птенцам — 4 дня), около трех часов дня, вблизи гнезда появились крупные рыжие лесные муравьи. Небольшая площадка вокруг гнезда буквально кишела ими, и вот уже некоторые из них заползают на гнездо.

Трудно сказать, что привлекло муравьев сюда, но было совершенно ясно, какую жуткую опасность они представляют для голых, ничем не защищенных от их укусов четырехдневных маленьких существ.

К счастью, в этот момент самка обогревала соловьят. Заметив приближение муравьев, она начала быстро склевывать тех из них, кто залезал на гнездо, временами приподнимаясь на лапках, чтобы осмотреть птенцов.

Сначала самочка съедала муравьев, затем стала просто отбрасывать их резким движением клюва на 10 — 20 сантиметров от гнезда. Однако муравьи все лезли и лезли на гнездо, некоторым даже удалось заползти на перья самой птицы.

Бедная соловьиха начинала при этом судорожно чиститься и отряхиваться, но затем вновь продолжала отбивать атаку этих опасных для птенцов насекомых.

Подлетел с добычей самец, наскоро покормил птенцов и принялся помогать «супруге», но долго не выдержал, улетел. Постепенно поток муравьев стал редеть и совсем иссяк, но соловьиха еще долго была с птенцами, чтобы защитить их от появлявшихся время от времени насекомых.

Чтобы хоть как-то компенсировать свою бездеятельность в роли кормилицы, она ловила пролетавших мимо комаров и кормила ими птенцов. Наконец, муравьи исчезли, и самочка смогла слететь с гнезда.

Подобное испытание муравьями соловьям пришлось выдержать и на следующий день, примерно в то же самое время суток. А вот на десятый день жизни птенцов соловьиное семейство посетил гость пострашнее муравьев.

В то утро я проснулся от непонятного шума. Угол палатки буквально сотрясался от стука, а в брезенте зияла довольно большая дыра, в которой мелькал чей-то длинный острый клюв.

Гостем оказался мой старый знакомый большой пестрый дятел, дупло которого находилось неподалеку. Дятла этого я знал уже второй год, не раз фотографировал его за строительством дупла и во время выкармливания птенцов.

Дятел - вертлявый дятел – рассказы о животных — Дятел — вертлявый дятел – рассказы о животных

Он отличался от всех остальных окрестных дятлов тем, что выдалбливал дупла очень низко от земли, но, главное, хищными наклонностями. Не раз на моих глазах он разорял гнезда синиц — гаичек и мухоловок — пеструшек, безжалостно выкидывал на землю гнездовую подстилку, вытаскивал птенцов и расправлялся с ними.

И вот сейчас этот самый бандит долбит мою палатку! Дыра все увеличивается, и я пытаюсь прогнать дятла, просунув в эту дыру палец. Два мощных удара клювом — палец рассечен почти до кости. Тогда я легонько ударяю в то место, где прицепился дятел. Не тут-то было. Этот разбойник продолжает клевать руку даже сквозь брезент.

Поддавшись любопытству, я сдаюсь: ведь в конце-то концов далеко не каждый дятел может удостоить фотоохотника столь завидным вниманием. А дятел, видимо, довольный своей победой, издал торжествующий крик и принялся обследовать другую часть палатки.

Я продолжал с интересом следить за его тенью, прыгающей по брезенту, и тут произошло то, чего я никак не ожидал. Прокричав несколько раз свое «кик-кик», дятел внезапно слетел вниз, к гнезду соловьев, на котором в это время, обогревая птенцов, сидела самочка.

При виде дятла все перья ее поднялись дыбом. Птичка раскрыла клюв и, превозмогая страх, зашипела на вдвое превосходящего ее размером пришельца. Тот в два прыжка достиг гнезда и с ходу сильно долбанул соловьиху клювом.

Бедная пичуга, не выдержав, слетела с гнезда и с отчаянным жужжанием, распустив крылья и хвост, стала метаться вокруг дятла. А тот, не обращая на это ни малейшего внимания, приготовился расправиться с птенцами.

Тут уж пришлось вмешаться, иначе исход был бы печален. До сих пор перед глазами встает картина: взъерошенная, с раскрытым клювом, тяжело дышащая от испуга, но защищающая беспомощных птенцов самочка соловья, а напротив, в нескольких сантиметрах, ухватившийся за стебель крапивы большой пестрый дятел….

«Визит» дятла не прошел бесследно для матери — соловьихи. В поведении птицы обнаружились после этого случая явные перемены: она неестественно много времени проводила около гнезда, но не обогревая птенцов, а просто сидя на бортике гнезда и неподвижным взглядом уставившись на своих птенцов, словно желая убедиться, что все они целы и невредимы.

Отлучалась от гнезда она крайне неохотно и почти сразу же возвращалась, часто даже не принеся птенцам никакого корма. Лишь к середине дня волнение самочки улеглось, и ее поведение стало нормальным.

Соловьята покинули гнездо

На одиннадцатый день жизни соловьята покинули гнездо. Этому событию предшествовала солидная подготовка. С девятидневного возраста соловьята начали уделять много времени своему «туалету»: перышки-то растут, чешутся…

И вот, ожидая прилета родителей с кормом, они все чаще и чаще принимались чистить оперение, крылышки. Делали они это вытягивать строго по очереди. При этом один из птенцов, предварительно заерзав, высоко приподнимался на некрепких еще ножках и одновременно с тем до отказа вытягивал оба крыла.

Такие упражнения очень важны, так как укрепляют мышцы ног и крыльев. Не менее важна и чистка, вернее, чесание пеньков перьев, которая помогает скорейшему развертыванию перьев из этих трубочек.

Своими клювиками птенцы расчесывают оперение почти на всех участках тела: нижней части шеи, на груди, брюшке, крыльях, спине, у хвоста. Кроме того, соловьята часто помогают себе при этом лапками, расчесывая перья на голове.

Наконец, наступил долгожданный день. В половине шестого утра с нижних ветвей старой ивы, совсем близко от соловьиного гнезда, раздалось знакомое «кик- кик» — это вновь прилетел самец большого пестрого дятла, тот самый, что сутки назад едва не заклевал соловьят.

Заметив дятла, птенцы моментально съежились, насторожились. Вдруг один из них, видно, самый догадливый и смелый, поднял голову и, издавая особые, характерные только для слетков, громкие и отрывистые «цыкающие» и «щелкающие» звуки, вроде «цик-тк-тк — цик-тк-тк…».

Птенец привстал на ножках, взобрался на край гнезда, затем соскочил с него и, помогая себе крылышками, стал пробираться среди зарослей крапивы, пока через минуту не затаился под подходящим листиком в метре от гнезда.

Вскоре его примеру последовали остальные. Видя, что птенцы выбрались из гнезда, соловьи — родители заволновались и стали непрерывно подавать тревожные сигналы, вроде резкого и отрывистого свиста «и – и – и — и…».

В особенно возбужденное состояние они приходили, если показывалась какая-нибудь опасность.

Проголодавшиеся за все это время соловьята начали время от времени подавать голос из своих укрытий, но стоило только послышаться тревожному сигналу взрослых птиц, как они мгновенно замолкали, и заметить их благодаря защитной рябой окраске было почти невозможно.

И тем не менее родители решили отвести соловьят в безопасное место, подальше от гнезда.

Было очень интересно наблюдать за маневрами взрослых соловьев: поймав какую-либо заманчивую личинку, они подходили только к тем птенцам, которые отошли дальше всех по направлению к безопасному месту буйно разросшимся зарослям высокотравья, окружавшим густые кустарники.

При кормежке эти соловьята издавали особые протяжно-хрипящие звуки, и это очень возбуждающе действовало на других птенцов. Голод заставлял их подойти поближе к «счастливому» собрату, заглатывавшему лакомый кусок. Этого-то и добивались соловьи-родители.

Один из родителей отводит птенца-слетка в безопасное место.

После того, как все птенцы собрались вместе, родители изменили «тактику». Они уже не летели к птенцам в заросли крапивы, а присев с жирной гусеницей в клюве на одну из нижних ветвей кустарника, начинали отрывисто свистеть.

Это могло длиться довольно долго, по 20 — 30 минут, пока наконец хотя бы один из соловьят, «циркая» и неловко помогая себе крылышками, начинал приближаться к одному из родителей.

Пройдя полтора-два метра, он, обессилев с непривычки, останавливался, но этого было уже достаточно для получения вознаграждения… Таким хитроумным способом соловьям удалось перевести слетков в безопасные заросли.

На седьмые-восьмые сутки после вылета из гнезда птенцы (им было 17-18 дней) уже могли отлично перепархивать, а еще через день-два и вполне прилично летать.

Интересно, что в этом возрасте слетки при виде человека уже не затаиваются, как раньше, а отлетев на всякий случай подальше, начинают, подобно молодым зарянкам, недовольно щелкать: «тк-тк… тк…тк-тк».

Несмотря на то, что к двадцатому дню жизни молодые соловьи стали совсем летными и уже отчасти могли самостоятельно собирать корм, они еще в течение примерно двух недель докармливались родителями.

Затем молодые стали вести самостоятельную жизнь, кочуя по прибрежным кустарникам. С каждым днем они все реже и реже попадались на глаза, и мое знакомство с ними прервалось…

Зоолог Штейнбах М.