Тайна корабля «Морро Касл»

Содержание

Судовая радиостанция уже дымится

Огонь и человек

Одна из самых драматичных и загадочных катастроф в истории мореплавания — гибель американского лайнера «Морро Касл» на линии Нью-Йорк — Гавана.

Почти два десятка лет человечество находилось в неведении по поводу неожиданной и страшной участи этого корабля, который в свое время по праву считался самым безопасным и комфортабельным в мире.

Необычный огонь и Джон Кемпф

Он всю жизнь тушил пожары. Для Джона Кемпфа это было профессией. Он работал пожарным в Нью-Йорке. За свои 63 года он сотни раз выходил на единоборство с огнем, когда в его родном городе горели кинотеатры, универсальные магазины, портовые склады.

После 45 лет честной службы, проведенной в ночных дежурствах, срочных выездах в дым и пламя, профсоюз пожарных Нью-Йорка наградил Кемпфа билетом на «Морро Касл» самый безопасный и комфортабельный корабль в мире, как значилось в рекламном проспекте.

Американский двухвинтовой пассажирский турбоэлектроход «Морро Касл». Брутто — регистровая вместимость 11 520 т. Скорость – 22 узла. 174-й рейс этого лайнера на линии Нью-Йорк — Гавана вписал в историю мирового плавания одну из самых мрачных страниц.

Для старика это был своего рода бенефис перед уходом на заслуженную пенсию. В 2 час. 30 мин. ночи Джон Кемпф проснулся от запаха гари. Профессиональное чутье подсказало ему, что где-то что-то горит.

Мгновенно одевшись, Кемпф выскочил в коридор. Едкий черный дым резал глаза. Горела судовая библиотека. Металлический шкаф, где хранились письменные принадлежности и бумага, был охвачен каким-то странным голубым пламенем.

Кемпф сорвал висевший на переборке углекислотный огнетушитель, отвернул клапан и направил струю пены в приоткрытую дверь шкафа.

Пламя ухнуло, изменило цвет, выхлестнулось из шкафа, опалив пожарному брови. Кемпф бросил огнетушитель и, прикрывая платком рот, бросился на поиски ближайшего гидранта.

Рядом с библиотекой сквозь черную завесу дыма пробивались оранжевые языки пламени: они лизали дверь соседнего помещения. Пожарный раскатал шланг и открутил вентиль гидранта. Но на резиновую дорожку коридора вместо мощной струи упало несколько ржавых капель…

Напора в магистрали не было. Выругавшись, старик бросился барабанить по дверям кают. Он будил сонных обитателей второго класса. Пробежав добрую сотню метров Кемпф бросился по коридору, на нижнюю палубу, чтобы оттуда спуститься в машину и сказать механикам, что необходимо подключить пожарные помпы и дать давление в магистраль.

С недоумением ветеран огневых баталий увидел, что коридор нижней палубы также объят пламенем. Это противоречило здравому смыслу, противоречило профессиональному опыту пожарных дел мастера Кемлфа.

Огонь всегда распространяется снизу вверх, а здесь, на корабле, он почти мгновенно устремился вниз…

Время шло. Царившая на «Морро Касл» ночная тишина уже нарушилась душераздирающими криками. Люди, задыхаясь от дыма, падали и безумели от ужаса. Тем временем обитатели кают, куда дым еще не дошел, продолжали спать.

А когда по всем палубам лайнера раздались сигналы пожарной тревоги, было уже поздно — коридоры охватило пламя. Выход из кают был отрезан огненным занавесом. Те, кто успел вовремя выбежать в коридор, путались в его многочисленных проходах и ответвлениях.

В конце концов беглецы оказались затиснутыми в салоны, окна и иллюминаторы которых выходили на носовую часть лайнера. Единственный шанс спастись — разбить окна и выпрыгнуть на палубу перед надстройкой корабля. Таким образом почти все иллюминаторы были выбиты.

«Морро Касл» продолжал мчаться двадцатиузловым ходом. Коридоры обоих бортов лайнера походили на аэродинамическую трубу. Через 20 мин. после начала пожара пламя гудело по всему кораблю, как в паяльной лампе.

Джон Кемпф, так и не пробившись сквозь огонь к машинному отделению, отрешенно взирал на происходящее. Он знал, что судно обречено…

Катастрофа «Морро Касла»

Но, к сожалению, этого не знали ни на мостике, ни в машинном отделении. По непонятным причинам хваленая система определения очагов пожара и автоматическая система тушения огня не сработали.

Хотя капитан Уормс был тотчас же оповещен о пожаре, он не представлял, что может произойти нечто серьезное. Он думал о предстоящих трудностях швартовки в тесной нью-йоркской гавани и вполне был уверен, что пожар будет ликвидирован.

В судебном отчете по делу о пожаре на «Морро Касл», которое слушалось в Нью-Йорке, отмечалось, что поведение капитана Уормса и его помощников напоминало действия трагедийных актеров, воплощая панику и замешательство.

Может быть, Уормса повлияла смерть капитана Роберта Уильмотта? За пять часов до пожара капитан «Морро Касл» был найден полураздетым в ванне. Его форменная тужурка валялась на ковре спальной. Судороги свели посиневшее лицо, голова беспомощно свисала на грудь.

«Капитан мертв. Явные признаки отравления каким-то сильным ядом, — констатировал врач.

«Он недавно ужинал, заявил стюард, который обслуживал капитана, — примерно час назад я принес сюда поднос с ужином, но еще не успел его убрать. Из наших сюда никто, кроме меня, не смеет заходить, но подноса-то нет…»

Да, это была странная, неожиданная смерть, и старшему помощнику пришлось, согласно уставу, взять управление судном на себя. Было странным и то, что вызванный по телефону из своей каюты старший механик Эббот на мостик не явился. Не видели его и в машинном отделении.

Оказалось, что он организовал спуск спасательной шлюпки по правому борту. В ней его (хотя и со сломанной рукой) и увидели журналисты, когда через несколько часов шлюпка достигла берега.

По непонятным причинам Уормс никого из своих помощников не выделил для тушения пожара. Его пытались погасить сами пассажиры. В панике они раскатывали шланги, открывали гидранты и лили в дым воду. Но огонь наступал, приходилось искать спасения.

Таким образом, оказались открытыми почти все гидранты, и, хотя механики уже включили насосы, давления в магистрали не было. Тушить пожар было нечем. А тем временем с ходового мостика вниз, сквозь семь палуб, Уормс с помощью машинного телеграфа передавал механикам команды.

Согласно заведенному порядку их заносили в машинный журнал так же, как это делают и теперь. Вот что вытворял капитан Уормс, судя по журналу машинного отделения «Морро Касл»:

«3 час. 10 мин. — полный вперед правой машиной.

3 час. 10,5 мин. — малый вперед правой.

3 час. 13 мин. — полный вперед левой.

3 час. 14 мин. — полный вперед левой.

3 час. 18 мин. — полный назад правой.

3 час. 19 мин. — полный вперед правой.

3 час. 19,5 мин. — средний вперед левой.

3 час. 21 мин. — средний назад правой».

В течение десяти минут «Морро Касл» беспрестанно менял курс, описывал зигзаги, крутился на месте. Этого оказалось достаточным, чтобы ветер превратил пожар в гигантский бушующий костер.

Позже один из мотористов «Морро Касл» писал:

«Я, сменившись в полночь с вахты, прилег на диван в каюте младших механиков. Меня разбудили крики о помощи. Проснувшись, я почувствовал в каюте дым. Я открыл дверь и увидел, что все кругом горит.

Три раза я пытался подняться наверх по трапу, и три раза меня стаскивали за ноги те, кто, как звери, дрался в узком проходе, ведущем на шлюпочную палубу. С левого борта пламя бушевало, по-моему, сильнее.

Там почему-то оказалось много женщин. Я видел, как они погибали в огне. Пробраться к ним не было никакой возможности из-за страшного жара от огня…»

Судовая радиостанция уже дымится

Как только по судну раздался сигнал пожарной тревоги, третий радист лайнера Чарльз Мики прибежал в каюту, где жили начальник судовой радиостанции Джордж Роджерс и его помощник Джордж Алагна. Оба крепко спали.

Услышав сообщение о пожаре, Роджерс спокойным, твердым голосом произнес:

— Немедленно возвращайтесь на свой пост. Я сейчас оденусь и приду.

Второго радиста он послал на мостик узнать капитанское решение по поводу подачи в эфир сигнала бедствия.

Издавна на море подача «SOS» — прерогатива командира судна, и только он один имеет на это право.

Роджерс сел к включенному передатчику. Минуты через три в радиорубку вбежал Алагна.

— Они там на мостике как с ума посходили. Суетятся, и никто не хочет меня слушать», — сказал он.

Роджерс включил приемник. Четкая морзянка парохода «Андреа Лакенбак» запрашивала береговую станцию:

— Вы что-нибудь знаете о горящем судне у маяка Скотланд?»

Последовал ответ:

— Нет. Ничего не слышали.

Роджерс положил руку на ключ и простучал: «Да, это горит «Морро Касл». Я ожидаю приказа с мостика дать «SOS».

Но приказа все не было. Алагна второй раз побежал к капитану. Роджерс, не дожидаясь его возвращения, в З час. 15 мин., чтобы «очистить эфир», послал сигнал экстренного сообщения «CQ» и «KGOV» — радиопозывные «Морро Касл».

Через 4 мин. после этого рация обесточилась, и на судне погас свет — это дизель — генераторы прекратили свою работу. Роджерс, не теряя ни минуты, включил аварийный передатчик и приказал Алагне:

— Снова беги на мостик и не возвращайся без разрешения на «SOS».

Пламя уже окружало радиорубку, приближаясь к мостику, окутанному дымом. Задыхаясь от кашля, Алагна кричал на ухо Уормсу:

— Капитан! Послушайте! Что же насчет «SOS»? Роджерс там уже погибает. Радиорубка горит! Он долго не продержится. Что нам делать?

— Есть ли еще возможность передать «SOS»? — спросил Уормс, не отрывая глаз от толпы мечущихся на палубе людей.

— Да!

— Так передавайте быстрее!

Эта фраза была сказана Уормсом ровно через четверть часа после того, как ему доложили, что пожар погасить нельзя.

Наконец, добившись ответа, Алагна побежал в радиорубку. И хотя рубка находилась неподалеку от ходового мостика, он не успел: языки пламени преграждали путь к двери со всех сторон.

Сквозь огненную завесу Алагна прокричал в открытый иллюминатор рубки:

— Джордж! Давай «SOS»!

Роджерс, закрыв лицо левой ладонью, застучал ключом.

Он не успел передать сообщение до конца — взорвались запасные кислотные аккумуляторы. Рубка наполнилась едкими парами. Задыхаясь от серных паров и почти теряя сознание, радист нашел в себе силы дотянуться еще раз до ключа и передать сообщение о разыгравшейся в море трагедии.

Ровно в З час. 26 мин. вахтенный радист находившегося поблизости английского лайнера «Монарх Бермуды» отстучал принятое через наушники сообщение:

«CQ» «SOS» 20 миль южнее маяка Скотланд тчк Больше передавать не могу тчк Подо мною пламя тчк Немедленно окажите помощь. «SOS». Моя рация уже дымится».

Алагна каким-то чудом пробрался в горящую рубку. Роджерс был без сознания. Когда Алагна стал его трясти за плечи, он тихо сказал:

— Сходи на мостик и спроси, будут ли еще какие у капитана приказания.

— Ты с ума сошел! Все горит! Бежим! — закричал помощник начальника радиостанции.

И только тогда, когда Алагна сказал, что Уормс дал команду покинуть судно, Роджерс согласился оставить свой пост.

Бежать он не мог — ноги его от ожогов покрылись пузырями. Все же Алагна сумел выволочить Роджерса из горящей радиорубки.

Попытка отбуксировать горящий лайнер в Нью-Йорк ни н чему не привела. Шторм выбросил судно на берег в парке Эсбари штата Нью-Джерси. Владельцы парка, установив плату в четверть доллара за вход на пляж, превратили «Морро Касл» в «аттракцион ужаса».

Его посетили сотни тысяч американцев. Выгоревший дотла корпус «Морро Касл» был куплен как металлолом одной балтиморсной фирмой за 33 605 долларов. В свое время постройка лайнера обошлась в 5 млн. долларов.

Герой или преступник

На следующий день, 8 сентября 1934 года, центральные газеты США вышли экстренными выпусками — в центре внимания были события прошедшей ночи на борту «Морро Касл».

В глаза бросалась набранная жирным шрифтом последняя радиограмма Роджерса. Именно ей были обязаны своим спасением четыреста пассажиров «самого безопасного в мире корабля».

Ниже радиограммы шли интервью, полученные репортерами от тех, кто первым добрался до берега с плавучего ада. Здесь было и интервью, взятое у матроса Лероя Кесли:

«Из шлюпки я увидел страшное зрелище. Горящее судно продолжало уходить. Его черный корпус был охвачен оранжевым пламенем пожара. Женщины и дети, тесно прижавшись друг к другу, стояли на его корме.

До нас донесся крик, жалобный и полный отчаяния… Этот крик, похожий на стон умирающего, будет слышаться мне до самой смерти. Я смог уловить лишь одно слово — «Прощайте».

Многие свидетели катастрофы обвиняли капитана Уормса и его экипаж в трусости. Вот что писал сын знаменитого американского хирурга Фелпса:

«Я плавал под кормой судна, держась за свисавший с борта канат. Над головой горела краска. Она пузырилась, издавая какой-то страшный хлюпающий звук. Падавшие ее куски обжигали шею и плечи.

То и дело в темноте раздавались всплески падающих в воду людей. Потом неожиданно я увидел спасательную шлюпку. Она быстро удалялась от борта лайнера. Вокруг нее в темноте белели лица и протянутые руки, слышались мольбы о помощи.

Но шлюпка проплыла прямо по головам тонущих людей. В ней было всего человек восемь или десять матросов и один офицер с шевронами на рукавах».

Это была шлюпка, которую, как потом выяснилось, спустили по приказу старшего механика Эббота, постыдно бросившего корабль на произвол судьбы.

Следствие по делу «Морро Касл» установило, что первые три шлюпки, спущенные с горящего корабля, могли принять более 200 пассажиров. Этими шлюпками должны были управлять 12 моряков. Фактически же в них оказалось всего 103 человека, из которых 92 являлись членами экипажа лайнера.

Америка была потрясена трусостью, бездарностью и подлостью Уормса и Эббота. В огне погибло 134 человека, и сотни людей, получив сильные ожоги, остались инвалидами на всю жизнь.

Новоявленный капитан «Морро Касл» Уормс лишился судоводительского диплома и получил два года тюрьмы. У Эббота отобрали диплом механика и приговорили его к четырем годам заключения.

Впервые в истории американского судоходства суд вынес приговор косвенному виновнику пожара, человеку, который не находился на корабле. Им оказался вице-президент «Уорд Лайн» Генри Кабоду. Он получил год условного заключения и выплатил штраф в размере 5 тыс. долларов.

Сенат США оштрафовал владельцев «Морро Касл» на 10 тыс. долларов. По искам пассажиров они выплатили 890 тыс. долларов.

Но в этой трагичной историй были и герои — моряки «Монарха Бермуды», пароходов «Сити оф Савана», и «Андреа Лакенбак», буксира «Тампа», катера «Парамонт», которые спасли 415 человек.

И конечно, главным героем описываемых событий стал Джордж Роджерс. Скажем прямо, он сделался сенсацией № 1 и национальным героем страны. В его честь мэры штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси дали роскошные банкеты. Конгресс США наградил Роджерса золотой медалью «За храбрость».

На родине героя в небольшом городке штата Нью-Джерси — Бэйонне состоялся по этому случаю парад гарнизона штата и полиции. В Голливуде начинали думать о сценарии фильма «Я спасу вас, люди!».

Роджерс с триумфом прокатился по многим штатам, где выступал перед американской публикой с рассказами о драме «Морро Касл». Больше года длился этот триумф.

Но, будучи по природе своей скромным и застенчивым, Роджерс, видимо, устал от журналистов и кинорежиссеров. В 1936 году он бросил морскую службу и поселился в своем родном городе. Там ему с радостью предложили должность начальника радиомастерской в управлении городской полиции.

На этом, собственно говоря, можно было бы и закончить эту историю. Но…

Обратная сторона медали

16 марта 1938 года Роджерс был арестован полицией за то, что… умышленно подорвал самодельной бомбой своего близкого друга, лейтенанта полиции Висента Дойла.

Выяснилось, что не один раз Роджерс говорил Дойлу:

— Да, в мире, кроме меня, никто не знает и никогда не узнает, истинную причину гибели «Морро Касл». Лайнер погубила авторучка, представлявшая собой бомбу…

Полицейский насторожился, ему вспомнились постоянные увлечения бывшего радиста химией. В архивах своего управления он нашел старое дело Роджерса, связанное с различными взрывами и пожарами, где последний фигурировал как очевидец.

В свою очередь, Роджерс понял, что его раскрыли. Однажды Дойл, который был страстным охотником, получил по почте посылку — самодельную грелку для рук. К посылке прилагалось письмо:

«Дорогой Висент! Это тебе грелка для охоты. Она может работать и от батарейки, и от сети. Для проверки включи в сеть».

И Дойл включил самоделку в сеть. Лейтенанту раздробило бедро и оторвало три пальца на левой кисти.

…Во время разбора дела, проанализировав целый ряд обстоятельств, предшествовавших пожару на «Морро Касл», опросив свидетелей, эксперты воссоздали картину катастрофы.

За час до выхода лайнера из Гаваны капитан Уильмотт, увидев начальника радиостанции несущим две бутылки с какими-то химикатами, приказал ему бросить их за борт. Полиции стало известно, что у Уильмотта и Роджерса издавна имелись свои личные счеты.

Факт отравления напитана, хотя его труп во время пожара сгорел, не вызывал у экспертов сомнения, хотя здесь прямых улик не было.

Эксперты по вопросам судостроения и химии высказали весьма веские доводы, что Роджерс поджег судно с помощью бомб замедленного действия в двух или трех местах. Он отключил автоматическую систему пожаропределения и пустил газолин из цистерны аварийного дизель-генератора с верхней палубы на нижние.

Вот почему пламя распространялось сверху вниз. Он также учел место хранения сигнальных фальшфейеров и ракет. Этим объяснялось быстрое распространение огня на шлюпочной палубе.

Схема поджога была продумана профессионально, со знанием дела…

«Национальный герой» попал в тюрьму. Дело приняло скандальный характер. Американцы не хотели опозориться на весь мир, и вскоре благодаря старанию влиятельных друзей Роджерса дело было замято. Роджерс опять стал судовым радистом. После окончания войны он вернулся в Бэйонн, где открыл частную радиомастерскую.

Прошло пятнадцать лет. Жарким июльским летом 1953 года на одной из тихих авеню сонного городка Бэйонна было совершено уголовное преступление — зверски убиты 83-летний наборщик Вильям Хаммел и его приемная дочь Эдит.

Следы преступления привели сыщиков полиции к дому по соседству, где жил бывший радист «Морро Касл» Джордж Роджерс (мотив убийства — долг Роджерса в 7500 долларов). Он опять попал в следственную камеру тюрьмы.

Присяжные признали его виновным в убийстве и приговорили к пожизненному заключению. Во время следствия неожиданно стали выползать на свет факты, которые потрясли не только обитателей Бэйонна, но и все штаты.

Газеты опубликовали полный «послужной список» «радиогероя» оказавшегося преступником.

Следствие установило, что Джордж Роджерс — опаснейшая для общества личность: пироманьяк, убийца и вор. Вот несколько выдержек из биографии «национального героя», составленной следователями:

«Он является ненормальным преступником, творившим всяческие злодеяния в течение 20 лет. Наделенный недюжинным умом, он был блестящим специалистом по подтасовке фактов. Несмотря на длинный перечень преступлений, он долгие годы оставался незапятнанным.

С детских лет Роджерс читал многие серьезные научные журналы. Прекрасно зная химию, электричество и радиотехнику, он не раз экспериментировал с бомбами замедленного действия, всякого рода «адскими машинами», кислотами и газами.

В 12 лет он уже привлекался полицией за ложь и воровство. В 1914 году он был судим за кражу радиоприемника в Окленде и взят на поруки.

Окончив техническое училище, Роджерс пошел служить радистом в военно-морской флот. В 1923 году его уволили со службы за кражу радиоламп. Роджерс неоднократно оказывался очевидцем крупных взрывов и пожаров, причины которых так и остались невыясненными.

Сюда относятся взрыв базы военно-морского флота в Ньюпорте в 1920 году, большой пожар здания в Нью-Йорке в радиокомпании 1929 году, пожар в собственной мастерской Роджерса в 1935 году (при этом он получил 1175 долларов страхового возмещения)». И наконец, пожар на «Морро Касл».

Жизненный финал «героя», поджигателя, пироманьяка, был абсолютно зауряден: Роджерс скончался в тюрьме от инфаркта.

Видео: Клад из прошлой жизни или наследие пирата

Огонь и человек

И так, виновник ужасной, мученической гибели пассажиров, находившихся на «Морро Касл», — один человек. Кто же он? Преступная личность? Безусловно. В уголовном деле Джорджа Роджерса — кражи, убийства и поджоги, поджоги, поджоги…

Но обращает на себя внимание одна деталь. Поклонник взрывающихся грелок и авторучек, бомб замедленного действия и бутылей с кислотами никогда не исчезал с места пожара, а оставался там в качестве «очевидца». Или даже играл роль «героя», как в истории с пожаром на океанском лайнере.

Дело тут вовсе не в раскаянии о содеянном. На горящем судне Роджерса удерживала психическая болезнь — пиромания. Влечение к огню в той или иной форме присуще почти всем людям. Очень многие любят пристально и подолгу смотреть на костер.

Трудно оторваться от созерцания ярко-багрового пламени, лижущего и грызущего сухое дерево. У многих народов праздники и обряды сопровождаются иллюминациями, фейерверками, играми с огнем.

В Италии, например, на устройство фейерверков ежегодно тратят сотни тысяч евро. В такого рода привычках и традициях нет ничего неестественного. Но иногда влечение к огню достигает напряжения неодолимой страсти. Это и есть пиромания. Одержимый ею готов совершать поджоги, лишь бы насладиться зрелищем пламени.

Пиромания — тяжелое душевное заболевание. Оно может иметь наследственный характер. Не исключено, что это некий атавизм: мы сталкиваемся, казалось бы, с давно похороненными наклонностями наших животных прародителей, истлевших сотни тысяч лет назад.

Исследователи не раз наблюдали в Африке группы больших обезьян, которые, едва путники оставляли недогоревший костер, приближались к нему и долго сидели молча, сосредоточенно глядя на пламя.

Врожденную пироманию можно подозревать в том случае, когда поджигатель действует бескорыстно, «из любви к огню». Так в 1895 году в Самаре слушалось дело крестьянина Ботова и его зятя.

Следствие установило, что подсудимые подожгли среди других построек и свой незастрахованный дом. Это был их четвертый поджог, а на шестом они были схвачены на месте преступления. Зять в своем последнем слове сказал:

«Простите тестя, это я его подвел на шалость».

Пиромания может быть и приобретенной. У Роджерса она скорее всего закрепившееся последствие юношеских экспериментов с «бомбами замедленного действия, всякого рода «адскими машинами», кислотами и газами».

Этот человек, выросший в мире алчности и наживы, поступал далеко не бескорыстно. Он получил солидную страховую компенсацию за сожженную им самим радиомастерскую, а после трагедии на «Морро Касл» долгие годы корчил из себя «национального героя».

Тут хорошо виден холодный и трезвый расчет. Преступник понимал, что переквалификация героя в убийцу многих людей — дело скандальное и позорное. Расчет был верный: американское правосудие на это не пошло.

При современном состоянии психиатрии можно довольно четко проводить грань между умышленными преступными намерениями и случаями, когда человек не ведает, что творит. Любопытно, что психиатры почерпнули немало полезного в произведениях выдающихся писателей.

В романе Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» можно найти страницы с описаниями, как люди реагируют на пожар. У М. Горького есть даже цикл очерков под названием «Пожары». Эти произведения послужили поводом для переписки между писателем и доктором И. Галантом (письмо М. Горького опубликовано в сборнике «Клинический архив» за 1928 год).

Наблюдения художников слова интересны для понимания как пиромании, так и обычной увлеченности игрою огня. Поэтому в заключение приведем небольшой отрывок горьковской прозы.

«Темной ночью февраля вышел я на Ошарскую площадь вижу: из слухового окна какого-то дома высунулся пышный лисий хвост огня…

Возбуждающе красив был огонь. Как будто в окно, под крышу дома, прыгнул из тепловатой, сырой тьмы красный зверь, изогнулся и грызет что-то: был слышен сухой треск, так трещат на зубах птичьи кости.

Смотрел я на эти лисьи хитрости огня и думал: «Надо стучать в окна домов, будить людей, кричать пожар!» Но кричать и двигаться не хотелось: я стоял, очарованно наблюдая быстрый рост пламени…

«Надо будить людей», внушал я себе и молча смотрел до поры, пока не заметил фигуру человека посреди площади… Я подошел к нему. Это – Лукич, ночной сторож, к откий старик.

— Ты что же? Свисти, буди людей!

Не отрывая глаз от огня, он сонным и пьяным голосом ответил:

— Сейчас… Я знал, что он не пьет, но видел в его глазах пьяную улыбку удовольствия, и меня не удивило, когда он, вполголоса, захлебываясь словами, начал бормотать:

— Ты гляди, как хитрит, а? Ведь что делает, гляди-ко ты! Так и жрет, так и жрет, ну — сила!..

…Велико очарование волшебной силы огня. Я много наблюдал, как самозабвенно поддаются люди красоте злой этой силы, и сам не свободен от влияния ее. Разжечь костер для меня всегда наслаждение, и я готов целые сутки так же ненасытно смотреть на огонь, как могу сутки, не уставая, слушать музыку».

Скрягин Л., Вадимов В.