Волк и почтальон Хартли — волки снежных долин

Содержание

Волк по имени Лорд

Холодный октябрьский вечер 1885 года опускался в долину Саскачевана, окутывая её влажной пеленой преждевременной оттепели. Воздух был насыщен тяжёлым запахом подтаявшего снега и гниющей хвои.

Почтальон Хартли

У дверей почтового склада компании «Гудзон», смотритель Джонатан Морган, плотный мужчина с багровым от мороза лицом и седыми бакенбардами, горячо спорил с почтальоном.

— Чёрт возьми, мистер Хартли, — гремел Морган, размахивая короткой, обкуренной трубкой, — взгляните на дорогу! Ни сани, ни лодка теперь не пройдут. Этот проклятый тёплый ветер превратил тракт в болото. Вам придётся идти на лыжах все тридцать миль до ближайшего форта. Выдвигайтесь на рассвете!

Джеймс Хартли, высокий сухощавый мужчина лет сорока с обветренным лицом и спокойными серыми глазами, поправил ремень своей почтовой сумки.

— Если ждать до утра, почта опоздает на пароход, — ответил он твёрдым, но негромким голосом. — Сегодня я успею пройти десять миль до темноты, остальное — завтра.

Морган фыркнул, выпуская клуб дыма:

— Где ночевать-то будете? Лагерь лесорубов на десятой миле пуст с прошлой недели, а дальше до самого форта — ни одной живой души.

— Возьму бизонью шкуру, — пожал плечами Хартли. — Не впервой ночевать в снегах.

— Да не в том дело! — Морган вдруг понизил голос, озираясь на затянутое тучами небо. — Волки нынче голодные как черти. Их из долины Маккензи вытеснили, вот они и рыщут у дорог. Вчера стая загрызла двух собак у фактории.

Хартли усмехнулся, похлопал по рукояти револьвера у пояса:

— Шестизарядный «Кольт» 45-го калибра. Хватит на всю стаю.

Морган наклонился ближе, и в его голосе зазвучала неподдельная тревога:

— А если встретите Серого Вожака? Того самого, что загрыз троих лесорубов у перевала в прошлом месяце? Говорят, он размером с годовалого телёнка и пули его не берут.

— Тогда пристрелю и его, — буркнул Хартли, ловко надевая длинные охотничьи лыжи из ясеня.

Вдруг Морган ткнул пальцем к востоку, где из-за холма показались три фигуры:

— Эй, да у вас попутчики! Вон Мэллори со своими идёт с лесопилки.

Хартли нахмурился. Весёлая компания лесорубов означала неизбежные возлияния у костра и потерю драгоценного времени.

— Через заднюю дверь меня выпустите, — коротко бросил он.

Морган расхохотался, но массивную дубовую дверь открыл.

Волки

Хартли шёл быстро, время от времени озираясь. Если болтливые лесорубы догадаются о его маршруте, они непременно попытаются его догнать — а их бесконечные байки у костра он не выносил.

Снежная равнина, освещённая бледным октябрьским солнцем, казалась абсолютно пустынной. Лишь стая белых куропаток с шумом вспорхнула из-под его ног, да вдали, у кромки леса, мелькнули силуэты пары оленей-карибу.

И именно тогда он их увидел.

Трое. Худые, с взъерошенной грязно-серой шерстью и впалыми боками. Они сидели на снегу в сотне метров от тропы, внимательно наблюдая за человеком. Вожак — крупный, с жёлтыми, как осенние листья, глазами — сидел неподвижно, в то время как двое других нервно облизывали морды.

— Лесные бродяги, — проворчал Хартли, одной рукой расстёгивая кобуру и доставая «Кольт».

Выстрел грянул неожиданно громко в тишине застывшей долины. Вожак и второй волк насторожились, и отступили к лесу.

Третий волк, оглушённый выстрелом, отбежал на безопасное расстояние и поднял протяжный, леденящий душу вой.

— Чёрт возьми! — выругался Хартли, бросаясь вперёд. Этот вой, без сомнения, поднимет всю стаю в радиусе пяти миль.

Смертельная схватка

Сумерки сгущались, когда измождённый Хартли наконец увидел вдали желанную хижину. До неё оставалось не более двухсот метров, но силы покидали его.

Сзади раздался топот десятков волчьих лап.

Он обернулся, и сердце его упало. Стая — не менее тридцати волков — мчалась по его следу, растянувшись угрожающим полумесяцем.

— Беги, старина, — хрипло прошептал он сам себе.

Сбросив тяжёлую бизонью шкуру в снег — пусть волки задержатся на этой приманке, — он рванулся вперёд. Уловка не сработала. Вожак, громадный серый волк размером с небольшого медведя, уже настигал его, сверкая клыками.

Хартли развернулся на лету и с силой ткнул его острой железной насадкой лыжной палки в шею. Волк с визгом отпрянул, но хижина была уже рядом.

Ещё один отчаянный прыжок — и он внутри. Но третий волк успел вцепиться ему в спину.

Последующие пятнадцать минут превратили хижину в кромешный ад. Волк, почуявший запах победы, яростно бросался на Хартли, его жёлтые клыки с хрустом рвали кожаную куртку, когти оставляли кровавые полосы на руках.

В воздухе стояла густая смесь звериного рыка, человеческого стона и треска ломающейся мебели. Хартли, прижатый к печке, чувствовал, как горячее волчье дыхание обжигает лицо.

Внезапно волк замер — его умные глаза, вдруг расширились от неожиданного осознания. Человек, истекая кровью, продолжал сжимать его глотку с нарастающей силой.

В последний момент хищник рванулся назад, выскользнул из ослабевших рук Хартли и с визгом метнулся к двери, оставив на снегу у порога серые клочки своей шерсти.

Старый знакомый

Бледный рассвет застал Хартли у заледеневшего окна хижины. Его тело ныло от усталости, руки дрожали, но спать он не мог — за стенами, в холодном утреннем тумане, слышался шелест лап по снегу, прерывистое дыхание, скрежет когтей о ледяную корку.

Он поднялся, превозмогая боль, и выглянул наружу.

Перед хижиной, в полумраке, стояла стая. Не три десятка, как вчера, а все сорок — худые, голодные, с горящими в предрассветных сумерках глазами. Они сидели молча, словно выжидая.

И среди них — Он — вожак.

Крупнее других. Шерсть не грязно-серая, а серебристая, будто припорошенная инеем. Морда шире, чем у лесных волков, уши чуть опущены — черта, выдающая в нём собачью кровь.

Хартли замер.

— Неужели?..

Пять лет назад

Это было пять лет назад, Хартли нашёл его у реки — щенка, наполовину волчонка, наполовину ездовой собаки. Кто-то бросил его умирать: худого, с перебитой лапой.

— Ты крепкий, — сказал тогда Хартли, заворачивая малыша в свою куртку. — Выживешь.

Он назвал его Лордом — за гордую посадку головы, за упрямство, с которым тот терпел перевязки.

Лорд рос не по дням, а по часам. К году он уже был размером с крупного волка, но в глазах у него светилась преданность, которой не бывает у диких зверей. Он бежал рядом, когда Хартли развозил почту, сторожил ночью у палатки, однажды даже оттащил его за куртку от края тонкого льда.

А потом…

Потом была та зима. Лютый холод. Лорд начал исчезать на дни, потом на недели. Возвращался с окровавленной мордой, с запахом дичины в его шерсти.

— Тянет в лес, — говорил Хартли, глядя, как Лорд тоскливо смотрит на луну. — Что ж… Иди.

Однажды утром он не вернулся.