Шаманы и шаманизм

Содержание

Шаманская Вселенная и прогнозы будущего

Культура общинной магии в истории

Специалистами — религиоведами шаманизм традиционно рассматривается последним, когда речь идёт о древних религиозных системах. Наверное в этом есть своя логика, поскольку именно в культуре шаманизма появляется чёткое выделение одного или нескольких людей (шаманов), которым «делегируется» общение с духами.

Во всех остальных первобытных культурах подобные «духовные» фигуры не получили такого ярко выраженного внутриплеменного статуса, как в шаманизме. В то же время, управление племенем (родом, общиной) издевле, конечно же, предполагало объединение усилий и в духовной сфере, что обязательно приводило к «делегированию» особо выдающимся людям функций «договариваться с духами» — также как кому-то когда-то «делегировали» быть вождём.

В поздних первобытных обществах зачастую власть вождя передавалась по наследству от отца к сыну (либо по линии матери). Это обосновывалось необходимостью полноценной передачи навыков управления по кровному родству.

Ведь ребёнок от своих родителей более гарантированно получает в наследство весь набор родовых эгрегоров, которые будут для него как минимум набором «паролей доступа» к управленческим эгрегорам, а в лучшем случае — сын вождя будет пользоваться информацией, наработанной его предками как «само собой разумеющимися» навыками, которым его и учить специально не надо. Община с этим соглашалась, не желая потери качества управления.

История шаманизма

Шаманизм (на языке сибирских народов «саман» — буйный) — религиозная система веры в сверхъестественную силу духов, которая духовно иерархически замкнута на способности и возможности выделенной из племени группы людей — шаманов.

Шаманизм основан на представлениях древних людей о существовании тесной связи между шаманом и духами, которая помогает бороться с враждебными силами, предсказывать будущее, предупреждать от неприятностей и болезней.

Скорее всего шаманизм как древняя субкультура зародился почти одновременно с тотемизмом. Шаманизм мог развиваться в условиях фетишизма и конечно же анимизма, а магия как таковая — непосредственная составная часть любого шаманского обряда. Поэтому выделить шаманизм (хронологически и как отдельную культуру) из многих древних культур, зачастую просто трудно.

Судя по всему, первым духом-покровителем шамана был его родовой тотем. Недаром у многих древних племён душу шамана олицетворяло животное, с которым она была слита в единое целое. В дальнейшем образ «матери-зверя» трансформировался в «духа-предка» самого шамана. Даже в наши дни у некоторых народов осталось такое понимание слияние “души” шамана и животного.

Появление культуры шаманизма достаточно естественно в условиях раннего родоплеменного общества. В атмосфере высокой первобытной религиозности, зависимости древних людей от «милости духов» (как они считали, наблюдая закономерности изменения обстоятельств вокруг себя после общения с духами) люди естественно доверяли такое общение с духами тем, у кого это получается лучше.

Поскольку люди от рождения по разным причинам имеют разную чувствительность к «духам», то ещё в глубокой древности стали выделяться те, кто был этому подвержен более других. В современности культуру шаманизма неразрывно связывают с обязательным употреблением шаманом галлюциногенных средств перед тем, как шаман начнёт выполнять обряд «общения с духами» (камлание), либо в процессе обряда.

Однако, вопрос о том в какой исторический момент шаманы (имеется в виду люди, которым в племени доверяли «общение с духами») стали употреблять галлюциногенные средства — остаётся открытым. Скорее всего, на начальных стадиях зарождения субкультуры шаманизма в среде древних племён никаких психотропных (галлюциногенных) препаратов не применяли.

Возможно даже, что применение галлюциногенов распространилось на стадии перехода от древнего шаманизма к распространению культур «национально-государственных» религий с выделением особой касты жрецов. Не исключено, что применение галлюциногенных средств большинством шаманов племён позднего родоплеменного общества явилось одной из причин недееспособности шаманов перед более могущественной духовной силой, которая стала претендовать на иерархически высшее положение.

Поэтому мы не считаем правильным ассоциировать культуру шаманизма с началом употребления галлюциногенов особо одарёнными в духовном плане людьми древних племён, «делегированными» племенем для «общения с духами». Культура шаманизма наиболее интересна и важна как раз вне «контекста» употребления шаманами галлюциногенов. Однако и роль галлюциногенов в этой культуре тоже нельзя не учитывать.

Основное отличие субкультуры шаманизма от других первобытных культур в том, что шаманы (в отличие от магов, колдунов, первобытных жрецов, знахарей) почти всегда устраивали публичный «диалог с духами» в форме открытого для своего общества обряда-ритуала, в ходе которого шаманы входили в трансовое состояние на глазах у всех и лишь после этого выдавали важнейшую управленческую информацию.

В то время как маги, колдуны, жрецы и знахари хоть и умели входить в той или иной мере в трансовые состояния, но они в большинстве случаев делали это не публично и не так ярко выражено, как это делали шаманы (вплоть до потери сил и сознания).

Для тех, кто в наше время хоть немного изучал восточные религии, не будет секретом, что для вхождения в трансовое состояние вовсе не обязательно угнетать свою психику галлюциногеном. В контексте статьи далее трансовое состояние это — состояние частичного отключения сознания и частичного увеличения возможностей прямого неосознаваемого доступа в своё бессознательное (подсознание) а через это и — в области коллективного бессознательного, к которому подключено в данный момент индивидуальное бессознательное (подсознание).

Культура шаманизма

Рассмотрим на примере культуры шаманизма, что же могло происходить с шаманами в моменты подготовки и вхождения в транс, зачем это надо и какая велась для этого подготовка из избранных. Ясно, что речь пойдёт о доступе человека к «духам»-эгрегорам, зачастую обозначавшимся у шаманов также как в тотемизме — именем какого-нибудь животного.

Шаманские «обязанности» в равной степени выполнялись мужчинами и женщинами, иногда встречалось такое явление, как травестизм, когда мужчины-шаманы одевали себя как женщины, ибо на то была «соответствующая воля духов».

Последнее можно объяснить вполне насущной надобностью (а не извращениями, как это имеет место сейчас на эстраде и в жизни, когда мужчины переодеваются в женщин): шаман обязан был получать как можно более обширный доступ к информации эгрегора (эгрегоров), с которыми он имел дело в трансовом состоянии, однако, добрая половина информации этого эгрегора образована мыследеятельностью женщин того племени, к которому принадлежал шаман. Что делать?

Ведь мужчина не может обладать женской логикой. — Нужно максимально психологически приблизиться к женской логике — войти в роль женщины. И это, скорее всего, полнее удавалось шаману, когда он одевал женские платья.

Ведь таким образом он в глазах своих соплеменников выглядел женщиной и смотрящие своими мыслями помогали шаману войти в женскую логику: смотрящие в момент такого камлания видели не мужчину, а женщину, а мыследеятельность смотрящих соплеменников всегда восходила к тому же эгрегору, в который входил шаман.

Если же в среде наблюдающих камлание были женщины, то своей психикой они безусловно замыкали цепочку мыслей: «образ шамана-женщины» — «запрос в эгрегор по определённому спектру вопросов от шамана» — «совокупный неосознаваемый женский ответ на него как психологическая реакция на ожидаемый ответ в эгрегоре» — «ощущение этого ответа шаманом» — «кодировка ответа шаманом в известной лишь ему системе кодировок» — «откровение «от духов» для всех».

Таким образом шаман-мужчина получал доступ и к информации, которая являлась специфично женской, но была крайне важна для безопасности племени. Ведь женщина особенно в раннем возрасте обладает более высокой интуицией, чем мужчина. И интуитивное превосходство женщин над мужчинами в древних обществах зачастую сохранялось всю непродолжительную жизнь древних людей.

У мужчин же в юношестве в отличие от женщин первым развивается интеллект. То есть, мужчина пытается сначала понять, а затем уже интуитивно чувствует. Женщина интуитивно многое ощущает, но мало понимает, не может объяснить свои ощущения. Мужчина же, получив информацию, пытается её объяснить, что у него получается как правило — лучше, чем у женщины.

Какое ни на есть осознание полученной в том числе и в результате женской интуиции совокупной племенной информации от духов входило в обязанности шамана, который на базе её бессознательного перебора в своей психике и частичного «анализа» в известной лишь ему, его психике (и, возможно — немногим членам племени) символике — выдавал готовое решение либо предупреждение, прогноз.

Возникновение будущего шамана

Изначально древние люди считали, что именно духи устанавливают связь с будущим шаманом. Наглядным примером этому может служить известная шаманская болезнь, как бы «поражавшая» возможного будущего шамана обычно в детском или юношеском возрасте.

Симптомы этой болезни могли быть самыми разнообразными, но, как правило, заболевший человек выглядел в глазах окружения как умалишённый — сильно отличающийся от других. Он совершал непонятные поступки, мог часами сидеть в оцепенении, убегал из дому и по нескольку дней скитался по лесу.

Заболевший подолгу не вставал с постели, ощущал всем телом страшные боли, во сне бредил и разговаривал «сам с собой».

Считалось, что больного шаманкой (шаманской болезнью) посещали духи и предлагали стать их избранником. Натолкнувшись на отказ, духи принимались принуждать кандидата в шаманы, угрожали ему, а потом откровенно преследовали и «применяли методы физического воздействия».

После того, как кандидат соглашался стать шаманом, начинался длительный и болезненный процесс его «переработки», «закалки», формирования у него сверхъестественных качеств. Духи как бы «меняли кости и внутренние органы человека, переливали ему кровь» и «бесцеремонно» вторгались в его психику.

Этому тоже можно найти вполне разумное объяснение, если помнить о возможностях эгрегора, которые многократно превосходят возможности психики одного человека.

Скорее всего на определённой стадии развития первобытного кровнородового общества, когда количество жизненно важной информации в эгрегорах родов и племён стало настолько большим, что её обработка и осмысление (а также и согласование этой информации с информацией, получаемой племенем с более высоких уровней духовной иерархии, чем родоплеменные эгрегоры) стала затруднительной без возможности вхождения в глубокие трансовые состояния — появилась необходимость в культуре шаманизма.

При этом сама культура шаманизма является следствием:

Во-первых, воздействия на психику людей племени всего массива накопленной в родоплеменных эгрегорах информации управленческого характера, от которой зависела безопасность кровнородовой общины и одновременно с этим — низкого уровня понимания этой информации, что не позволяло моделировать будущее и своевременно предвидеть опасности с помощью интеллектуального анализа имеющейся информации.

Во-вторых, невозможностью одновременного охвата всей необходимой эгрегориальной информации вследствие накопления больших её объёмов и крайней несогласованности в «расшифровке» этой информации даже если она была бы получаема в необходимых объёмах большим коллективом тех, кто имеет возможности доступа в более близкие ему по психическому складу фрагменты родоплеменных эгрегоров. То есть, даже при наличии такой информации, её невозможно было бы правильно обобщить вследствии:

слабо развитой системы кодирования информации (письменности практически не было, а символика была весьма ограничена и не однозначно понимаема разными людьми);
слабо развитых интеллектуальных способностей древнего человека;
несовершенной для всестороннего анализа и моделирования ситуации культуры мышления.

Выход оставался один: поручить всё вышесказанное кому-то одному, возложив на него такую обязанность как дело всей его жизни.

Было ли чёткое понимание важности такого поручения, либо всё происходило «на автомате» — особого значения не имеет. Но в определённый момент развития, перейдя к культуре шаманизма, и испробовав эту культуру на нескольких поколениях, древние, скорее всего, убедились, что шаман лучше коллектива «знает от духов» что надо делать, а от чего надо воздержаться.

После чего усилия общины стали направляться на поддержку шамана, как человека, которого «духи взяли к себе в помощники».

Как только древний общинный коллектив это себе усвоил, такого рода коллективное решение стало достоянием общего духовного наследия (родоплеменного эгрегора, либо эгрегоров). При этом в эгрегоре была активизирована особая программа «поиска наилучшего шамана» из всех претендентов общины.

Не могли же древние захотеть инициировать в шаманы кого попало: им нужен был наилучший для этого дела, от него зависело их будущее, их безопасность. Мыследеятельность подавляющего большинства членов общины была нацелена на обеспечение безопасности и безбедности жизни рода-племени.

В то же время, кому как не окружению будущего шамана, в среде которого он родился и вырос, лучше знать психофизиологические качества своего избранника. Мыследеятельность людей окружения будущего шамана, являясь неотъемлемой частью эгрегора (эгрегоров) рода-племени, поэтому она активизировала и конкретизировала бесструктурный выбор — эгрегориальную программу выбора будущего шамана.

А мощь и возможности эгрегора воздействовали на психику избранника соответсвтенно целям общины — что выглядело как «посещение его духами». Вторжение эгрегора в ещё не вполне готовую психику инициируемого необычным для неё образом вполне могло вызывать в психике (и во всём теле: физиологией управляет психика) болевые и даже шоковые ассоциации типа «ломки костей» либо «замены крови».

Однако вторжение эгрегора в психику, наиболее пригодную для будущего выполнения роли шамана, являлось ничем иным как достаточно быстрым способом перестройки алгоритмики психики инициируемого (ещё в ранней юности) эгрегором под наиболее тесный контакт с эгрегором в будущем — вплоть до создания единой системы «алгоритмика психики шамана — эгрегориальная алгоритмика».

То есть, шаман становился в определённой мере невольником-«зомби» эгрегора, а его психика — частью эгрегориальной программы. И здесь для коллектива важно было не ошибиться в выборе:

чтобы на стадии инициации психика инициируемого (и его здоровье) выдержала изменения, которые ей предстоят;
и чтобы состоявшийся шаман обладал наибольшей дееспособностью из всех кандидатов.

Таким образом, инициация-выбор будущего шамана изначально — дело коллективное, общинное. Исполнительным механизмом «выборов» шамана выступал эгрегор племени. Шаман выбирался хоть и не голосованием, но с помощью гораздо более надёжных процедур, в ходе которых невозможно врать.

Шаман выбирался не на базе словесных деклараций, а на основе истинной (а не показной) мыследеятельности подавляющего большинства людей древнего коллектива.

Конечно шарлатанство с целью возвышения над другими могло иметь место и в те времена, но оно неизбежно влекло за собой падение качества управления, что не могло пройти мимо внимания общины. Такой горе-шаман скорее всего изгонялся в конце концов для замены другим.

У древних считалось, что когда шаманская болезнь проходила, перенёсший её человек превращался в «избранника духов», превосходящих своими возможностями всех смертных. Так при достаточно низком уровне понимания и неразвитой культуре мышления древние «дикари» точно ощущали, наблюдали и использовали во благо своего коллектива возможности эгрегоров (духов), сопоставляя их с возможностями отдельных людей.

На достаточно поздних стадиях развития шаманизма люди начали допускать, что сам шаман может отчасти выбирать себе помощников и покровителей среди духов. Это можно объяснить высоким авторитетом шаманов, устойчивостью шаманской культуры и тем, что не только община и эгрегор принимали участие в инициации.

В подавляющем большинстве случаев шаманская болезнь сопровождалась профессиональным обучением кандидата у старого, опытного шамана. Благодаря такому обучению инициируемый ученик одновременно с эгрегориальной перестройкой его психики (что характерно для шаманской болезни) проходил следующие важные этапы своего становления как шамана:

Эгрегориальная перестройка психики под «нужды» шаманской «профессии» являлась достаточно опасной психологической и физиологической нагрузкой, которую могли выдержать далеко не все члены общины. Зная это по своей практике, старый опытный шаман выступал в роли учителя, сопровождавшего всю инициацию ученика, отслеживая и направляя эгрегориальную перестройку психики и физиологии последнего (по известным старому шаману критериям) в соответствии с нуждами профессии шамана.

Одновременно с этим учитель-шаман давал ученику необходимые дополнительные знания об областях, в которых инициируемый должен был обязательно разбираться к моменту завершения инициации. То есть, имело место обучение «наукам», без которых будущий шаман не смог бы обходиться в своей практике.

Эту стадию психологического и интеллектуального становления будущего шамана можно назвать посвящением в знания, выходящие за область знаний общеплеменного и внутриплеменного характера — с целью максимального расширения кругозора инициируемого. Длительность ученичества колебалась у разных племён от нескольких дней до нескольких месяцев и лет.

Будущий шаман узнавал об устройстве Вселенной, именах, привычках и предпочтениях обитателей «верхнего» (небесного) или «нижнего» (подземного) мира, с которыми ему предстояло «тесное общение».

Шаманская Вселенная в самом распространённом варианте состояла из трёх частей: Верхнего Мира (Неба), Среднего Мира (Земли), где живут люди, и Нижнего Мира.

Инициируемый осваивал «средства передвижения по потусторонним мирам», изучал «приёмы влияния на духов», укреплял волю и мужество, закалял своё тело, учился контролировать сознание.

Если «средства передвижения по потусторонним мирам» понимать как умение выходить из одних эгрегоров и входить в другие (а также и свободно передвигаться по алгоритмике (по матрице) одного эгрегора в поисках нужной информации, смещая в своей психике задания в целях настройки на матричные узлы эгрегора), а «приёмы влияния на духов» — как навыки использования и даже управления эгрегориальной алгоритмикой, то всё это — достаточно полезные навыки владения собой, навыки управления коллективным бессознательным и своей психикой.

Но мало где в литературе про инициации шаманов можно найти описание того, что будущий шаман учился применять психотропы.

Таким образом, выбор кандидатуры будущего шамана обеспечивался следующими средствами:

Коллективным выбором, который осуществлялся в обход сознания большинства людей первобытного коллектива в соответствии с чёткой работой эгрегориальной алгоритмики родоплеменного эгрегора (либо сложившейся иерархии эгрегоров), практически безошибочно определяющей по психофизиологическим качествам наилучшую из всех возможных кандидатуру будущего шамана.

Выбором старейших шаманов (шамана), которые поддерживали эгрегориально «помеченную» «шаманкой» кандидатуру инициируемого.

Конечно, старейшие шаманы могли примечать и сопровождать будущего инициируемого ещё до начала шаманской болезни, предлагая таким образом племени свою кандидатуру. К тому же, имея определённый доступ к управлению эгрегором (эгрегорами), которые являются главными средствами возбуждения шаманской болезни у инициируемого, старейшие шаманы в определённой мере могли направить эгрегориальную алгоритмику (для начала инициации) на определённую личность.

Однако всё же наилучший результат (в смысле полноценности будущего шамана) мог получиться лишь при естественной поддержке эгрегором (эгрегорами) кандидатуры будущего шамана (что обеспечивало наибольшую правильность выбора) при минимальном вмешательстве старейших на стадии начала инициации.

В общем-то, судя по описаниям начала процесса заболевания «шаманкой» будущих шаманов, их инициация начиналась достаточно естественно. А уж после этого вмешивались старшие шаманы-учителя. Конечно, при этом нельзя не допускать «подтасовок» в шаманской среде особенно на стадии позднего первобытного шаманизма с целью узурпации духовной, а вслед за ней и внутрисоциальной власти.

Однако, всякая противоестественность в этом отношении (протаскивание «своих» во власть) должна была оборачиваться для общины падением качества управления . Одновременно с этим должно было упасть доверие коллектива к таким «блатным» шаманам с последующей возможной новой инициацией.

Остаётся ещё несколько важнейших вопросов касающихся древней культуры шаманизма:

Насколько было оправдано отдавать шамана в «плен» к духам-эгрегорам в древности?

Нельзя ли было обойтись без этого, решая управленческие вопросы коллективным разумом в обычном мире, а не в мире духов?

Насколько инициированный шаман превращался в невольника-«зомби» эгрегора (эгрегоров), участвующего в его инициации и насколько шаман был управленцем в отношении этого эгрегора (эгрегоров) — то есть, мог изменять алгоритмику эгрегоров в соответствии со своей волей?

В принципе на первые два вопроса мы уже дали ответ выше, когда рассматривали интеллектуальные возможности древних людей. Мы пришли к выводу, что культура шаманизма была естественным образом определена всем ходом развития древнего общества как определённый наиважнейший этап перед переходом к раннеклассовому строю.

Основными причинами обоснованности и оптимальности шаманизма мы назвали: слабо развитую систему кодирования информации; слабо развитые интеллектуальные способности древнего человека; несовершенную для всестороннего анализа и моделирования ситуации культуру мышления. На последний вопрос часть ответа тоже уже имеется.

На стадии инициации молодой шаман учился у старого следующему: он осваивал «средства передвижения по потусторонним мирам», изучал «приёмы влияния на духов», укреплял волю и мужество, закалял своё тело, учился контролировать сознание. Что в принципе и является необходимыми элементами эгрегориального использования и «менеджмента», которым молодой шаман учился у старого.

Следовательно, при передаче «эстафеты» от старого шамана к молодому первый уделял особое внимание тому, чтобы инициируемый не оказался только лишь невольником-«зомби» того (тех) эгрегора (эгрегоров), который явился причиной его шаманской болезни.

Старый шаман отдавал все имеющиеся у него навыки (которые сам имел) эгрегориального управления молодому шаману — в той примитивной, но действенной системе кодирования управленческой информации, которая была принята в древнем шаманском мире.

Мера возможностей старейших шаманов в этом отношении могла определяться соответствием эгрегориальной направленности и воли шаманов, а также степенью владения старейшими шаманами управлением эгрегором.

Шаманская Вселенная и прогнозы будущего

По описаниям многочисленных источников можно обобщить, что шаманская Вселенная в самом распространённом варианте состояла из трёх частей: Верхнего Мира (Неба), Среднего Мира (Земли), где живут люди, и Нижнего Мира.

Все три части Вселенной соединяла воедино Мировая Ось — чаще всего символизировалась Мировым деревом, Горой, столбами.

В Верхнем и Нижнем Мирах шаман встречался с духами, договаривался с ними о помощи в том или ином деле, узнавал от своих сверхъестественных помощников или покровителей то, о чём не мог узнать обычным путём (к примеру, о судьбе исчезнувшего человека).

Действия шамана во время камлания были ничем иным как понятным для присутствующих рассказом обо всех перипетиях его необычного путешествия. Поэтому шаман должен был не хуже профессионального актёра владеть искусством звукоподражания, уметь изображать добрых и злых духов и людей, с которыми встречался в другом мире.

Уникальная особенность культуры шаманизма заключается в том, что шаман оказывался в большей мере невольником-«зомби» эгрегора (эгрегоров) — духов — нежели мог свободно управлять алгоритмикой этого (этих) эгрегоров (влиять на духов в направлении выбранном шаманом).

В этом отношении психика шамана после инициации и посвящения становилась неотъемлемой частью эгрегориальной алгоритмики с соответствующей статусу сверхъестественной возможностью (по отношению к возможностям обычных людей): шаман умел во время транса считывать часть эгрегориалой алгоримики:

Прошлое (Нижний Мир).

Мир умерших — эгрегориальная информация о прошлом, хранящаяся на фрагментах эгрегориальной алгоримики от предков данного племени и даже от предков других племён (если туда есть выход в «путешествиях» по мирам).

Настоящее (Средний Мир).

Информация о настоящем: её можно узнать, не пребывая в том месте, где что-то происходит. Эта информация также записана на эгрегориальной алгоритмике. Так можно узнать о пропавшем человеке. Особенно доступна информация о людях своего племени, так как они принадлежат одним и тем же эгрегорам, что и шаман, и их психика «в настоящее время» (о котором надо что-то узнать) включена в алгоримику общих эгрегоров.

Будущее (Верхний Мир).

О будущем можно узнать конечно же не всё. Алгоритмика всяких эгрегоров (в том числе и родоплеменных) имеет свою направленность. Если мысленно охватить эту алгоритмику и представить её экстраполяцию в будущее, то можно выдать некий прогноз в смысле: «если сделать это, то будет плохо», а «если сделать, то — будет хорошо».

Скорее всего, шаман мог экстраполировать коллективные намерения (мыследеятельность) людей племени в будущее и этим увидеть «дальше других» что может их таких намерений получиться.

Выдавая в общество тот или иной прогноз, шаман управленчески воздействовал на это общество, заставляя всех задуматься о своей безопасности в будущем. А если к прогнозу ещё давалась и оценка, то это уже прямое управление будущим. После чего принималось решение о пересмотре некоторых намерений, оказавшихся опасными (либо другие варианты принятия решений).

В то же время, выдавая прогноз с оценкой прямо с эгрегора в ходе открытого для всех процесса камлания, шаман, даже находясь в трансе и, не понимая, что говорит, влиял на алгоритмику эгрегора (на духов).

Поскольку община после расшифровки, которая могла происходить и моментально (так как прогноз мог выдаваться в понятиях, которыми владели все или кто-то из «расшифровщиков») получала важнейшую управленческую информацию типа «туда пойдёшь — коня потеряешь»; «туда пойдёшь — людей потеряешь»; «а туда пойдёшь — будешь в безопасности».

Соответственно, в эгрегоре производилась коллективная коррекция.

В этом отношении в культуре древнего шаманизма были гармонично объединены и распределены функции всех людей, в том числе и шаманов.

Бессознательное трансовое состояние шамана (если конечно он не притворялся искусно) обеспечивало максимальную объективность полученной с эгрегора информации: ведь шаман просто транслировал поток информации в доступных для коллектива символах.

Обратную связь — как реакцию на поступившую информацию — отрабатывали уже общиной. Даже если шаман и предлагал своё решение, всё равно информация, полученная через бессознательное шамана, становилась достоянием всех и, преломлённая через коллективное бессознательное (каждый пытался как-то на неё отреагировать мысленно), отправлялась обратно в эгрегор.

Конечно степень авторитетности мнения шамана после его выхода из камлания (либо в процессе камлания) много значила, но ведь и сам шаман выбирался коллективом, чем ему оказывалось особое доверие.

В общем можно сказать, что культура древнего шаманизма обеспечивала максимум «демократичности», что надёжно поддерживало общинный строй, позволяло управлять и заглядывать в будущее и оправдывало выдвижение особых людей на роль шаманов.

Однако культура шаманизма интересна не только своей «демократичностью». Культура шаманизма является своеобразным «ключом» к пониманию того, что происходило с обществом в дальнейшем при трансформации культуры шаманизма в ведически-знахарскую культуру многоликого рабовладения — при переходе от кровно-родовой общины к раннеклассовому обществу.

Течение шаманской болезни как правило полностью совпадало с циклом инициации, этапы которой получили общепринятое у религиоведов название: страдание, смерть и последующее воскресение.

Только культура шаманизма наглядно и подробно демонстрирует нам весь важнейший, и в общем-то универсальный механизм эгрегориальной инициации, алгоритмически символизировавшийся в последовательности «страдание — смерть — последующее воскресение в новом статусе».

Мало того, эта культура сохранилась у некоторых народов до сих пор и можно посмотреть, что происходит с инициируемым и в наше время. Но мы уже и так знаем из вышеизложенного анализа шаманизма: инициируемый (будущий шаман) в процессе шаманской болезни становится в большей мере невольником-«зомби» того эгрегора, через который проходила инициация его психики.

После чего большая часть психики шамана управлялась тем эгрегором, который его инициировал. В этом «ключ» к пониманию всех субкультур разноликой ведически-знахарской культуры, которая исторически сменила древний шаманизм.

Древний шаманизм — последняя крупнейшая субкультура, которую можно отнести к ранним первобытным религиозным системам под общим названием культура общинной магии. Главное отличие культуры общинной магии от следующей за ней ведически-знахарской культуры в том, что в культуре общинной магии поддерживались такие духовно-магические отношения, что всем членам общины обеспечивался равный потенциал доступа к управлению и к процессу принятия важнейших решений.

С появлением духовенства и упразднением (либо опусканием) роли племенных шаманов, жрецов — возможности принятия решений и управления эгрегорами перешли к духовным верхушкам государств и цивилизаций, к «жрецам»-знахарям регионального и глобального уровня ответственности.

На поздних этапах субкультуры шаманизма скорее всего происходила постепенная естественно обусловленная деградация шаманизма в первобытном обществе.

Ко всему же прочему на определённом этапе (скорее всего как следствие начавшейся деградации) стали употребляться галлюциногенные и психотропные препараты (грибы, кактусы, табак и даже алкоголь), применялся барабанный бой и звон бубнов (воздействие на психику чем-то аналогично галлюциногенам: при барабанном бое, в организме вырабатываются примерно те же вещества что и при приёме галлюциногенов, но в меньшей мере).

Такого рода искусственные (доппинговые вещества) средства для быстрейшего вхождения в транс конечно же имели побочный эффект. Применяющие их шаманы — непозволительно для сохранения чистоты восприятия эгрегориальной информации — искажали галлюциногенами естественный фон биополей человека. Тем самым они закладывали неминуемую ошибку, которая появлялась при считывании информации из эгрегоров.

С другой стороны, шаманы, наглотавшиеся галлюциногенов, выпадали в иллюзорный мир (в мир иллюзий неестественно введённой в транс от психотропов психики) своих собственных наваждений, зачастую не в силах отличить эгрегориальную информацию от собственных иллюзий, примитивных эгрегориальных абстракций.

И всё это вместе (свои иллюзии и важную эгрегориальную информацию) выдавали в процессе камлания в коллектив. Конечно же, при этом могла образовываться недопустимая ошибка, как в оценке информации, так и в её содержании.

Дело в том, что современной наукой доказано, что применение галлюциногенов действует двояко:

Во-первых, галлюциногены (в том числе и табак) активизируют работу левого полушария головного мозга, которое отвечает за абстрактную логику. То есть, галлюциногены способствуют развитию бурной фантазии оторванной от Объективной реальности.

Во-вторых, галлюциногены, искажая естественный фон биополей человека, блокируют нормальный обмен информацией между ним и окружающим миром. Одновременно с этим галлюциногены искажают и ослабляют работу правого полушария головного мозга с тем же результатом: неадекватное восприятие психикой внешней информации.

Таким образом, деградация шаманизма знаменовалась моментом принятия нормой для шамана употребления разного рода психотропов и галлюциногенов. В это же время, скорее всего и начался перехват духовной власти у шаманов теми, кто взял на себя роль региональных концентраторов власти (что по охвату шире чем внутриплеменная власть) и позже — мировых глобализаторов.

Возможно даже, что идею употребления психотропов некоторым шаманам подбросили в родоплеменные общества «извне». Но это новшество скорее всего легло на уже подготовленную почву: войти в транс с меньшими усилиями легче если наглотаться галлюциногенов.

Но шаманский транс и опьянение, хоть и ощущаются похоже, но реально они — разного уровня явления. К тому же такие шаманские извращения как курение табака и даже употребление алкоголя вслед за шаманами стали распространяться на всю общину.

Так подсели на табак индейцы доколумбовой Америки; так споили индейцев Америки после её «открытия» Х.Колумбом. Если вынести за скобки эти издержки позднего шаманизма, то можно сформулировать общее отличие шаманов от духовенства.

Древние шаманы в отличие от сменившего их духовенства опирались не на «священный» авторитет своей должности, а исключительно на личные качества и поддержку коллектива. Путь шамана требовал особого мужества и особых знаний, чрезвычайно нервного напряжения, а иногда был связан с риском для жизни.

Шаман не играл в «избранника духов», не пользовался этим положением в личных целях. Мало того, он находился под постоянным и бдительным взором членов своего кровного коллектива, он принадлежал этому коллективу не только в миру как все, но и духовно тоже он принадлежал этому коллективу — более чем любой рядовой его член, поскольку был накрепко связан (как никто другой) с родоплеменными духами (родоплеменными эгрегорами) и отвечал за качество управления перед коллективом.

Древний шаман жил со своей избранностью — как с общественной (а не клановой) необходимостью. В то же время шаманизм считается ранним зародышем духовенства, «ключ» к чему мы дали чуть выше и ещё не раз вернёмся к этому интереснейшему «ключу».

Внешнее сходство шамана с духовенством в следующем: Шаманы посвящали свою жизнь выполнению религиозных обрядов и за счёт этого получали средства для существования. Шаманы выделялись из среды соплеменников, часто имели привилегии наравне с вождями, владели атрибутами своего статуса.

Эти привилегии были вполне обоснованы: они были направлены на высвобождение времени шамана для исполнения его непосредственных обязанностей, от качества которых зависела безопасность всех.

И всё же шаманы — это не служители культа. Шаманы это — служители обществу. Шаманы не составляли социальной группы служителей культа с чётким статусом. Они не назначались с вершины людской иерархии, а выбирались особым образом благодаря личным качествам — способности служить интересам общины, а не верхушке иерархии.

Эти привилегии были вполне обоснованы: они были направлены на высвобождение времени шамана для исполнения его непосредственных обязанностей, от качества которых зависела безопасность всех.

Культура общинной магии в истории

Культура общинной магии была присуща практически всем ранним племенным религиям периода доклассового развития общества. Этот период характеризовался низким уровнем развития производительных сил и относительно простыми социальными отношениями в общинно-племенной среде.

Охватывает этот период много тысячелетий и на его протяжении происходили существенные изменения как в общественной жизни, так и в религиозных представлениях людей. В древности в зависимости от географической среды обитания и хозяйственной специализации сверхъестественными свойствами наделялись разнообразные грани окружающей первобытных людей среды.

Так, племена, занимавшиеся собирательством и примитивным земледелием, больше совершали культы растений и небесных светил (луны, солнца, звёзд). Охотничьи племена — совершали культы животных и птиц.

Но, несмотря на огромнейшее разнообразие религиозной символики у разных племён, все они изучали основы религиозного взаимодействия со сверхъестественным с помощью ими же выстроенных моделей и символики сверхъестественных сил, учились управлять своими коллективами с помощью духов — которым были даны разнообразные имена.

Таким образом, навыки коллективного управления на базе моделирования связи со сверхъестественным и могущественным (что и является средствами религиозного взаимодействия) вырабатывались и совершенствовались веками и тысячелетиями и прочно вошли в образ жизни и культуру мышления древнего человека.

В то же время процесс общения древних с духами обязательно сопровождался незаметным водительством от Бога и древние могли ощущать (и даже осваивать) не только закономерности эгрегориального управления, но и Божий Промысел.

Многотысячелетняя крайне религиозная история древней общинной магии — не пережиток невежественности наших предков. Исторический опыт нескольких тысячелетий показал, что человек — творение, суть которого врождённая религиозность. А извращение религиозной сути человека равносильно самоубийству (разновидность которого — потеря качества управления коллективом).

Но каждому историческому этапу развития присуще своё понимание религии. Несмотря на примитивность религиозных отношений в раннеклассовом обществе, степень общинности и справедливости этих отношений у древних была наивысшей (то есть — наиболее праведной по сравнению со всеми более поздними религиозными системами толпо — элитаризма) — вплоть до наших дней.

В ранних племенных религиях отражались не только закономерности природы и специфика хозяйственной деятельности. Большое место в них уделялось социальным отношениям. Социальные отношения проходили поверку «на общественную пригодность» через взаимоотношения древних людей с духами и между собой.

В эпоху раннеродового строя религиозные верования чётко отражали реальное равенство людей (а не декларативно-показное, как это принято при более современных нам западных «демократиях» и восточных имперских «деспотиях»).

Древние формы религиозных отношений (древние религиозные системы) являлись духовным гарантом такого социального равенства, поскольку контуры прямых и обратных связей (от людей к духам и наоборот) обеспечивали и поддерживали высокое качество реального социального равенства.

В то же время сами духи — эгрегориальная алгоритмика родоплеменных взаимоотношений (мыследеятельность людей прошлых и живущих поколений) — не что иное, как духовная «сборка» нравственно-психологической алгоритмики устоев древнего человека. Какие мысли — такие и духи.

И это очень важно: древний человек, к тому времени, как только начал сознательно заниматься магией, уже уяснил себе общинное мировоззрение, исключающее всякого рода внутрисоциальные иерархии. И такой период общинного мировоззрения был изначально усвоен как «поддерживаемая духами» (а значит Свыше) норма для человека и как правильный жизненный принцип, которым люди жили не одно тысячелетие. Но это было в глубокой древности…

Нарушение общинности внутрисоциальных взаимоотношений могло произойти лишь по причине извращения понимания сути человеческого жизнестроя, по причинам отставания психологической адаптации мировоззрения и миропонимания древних людей от начавшегося процесса региональной концентрации управления людьми, который проходил под контролем посвящавших самих себя из поколения в поколение знахарей-«духовенства». А в некоторых регионах Земли эти «жрецы»-знахари были даже выходцами из среды наследников вождей и «жрецов» погибшей Атлантиды.

Как только древние племена и общины попадали в сферу интересов могущественных верхушек немногих крупных древних региональных цивилизаций, религиозных извращений, нарушающих общинную справедливость, было уже не избежать. Начался контролируемый извне общин процесс классового расслоения внутри древних коллективов с выделением из них первых «элит» и знахарей-«жрецов».

Впоследствии эти «элиты» просто вписывались в более могущественные региональные религиозные системы (на базе культурного сотрудничества) и таким образом племена становились их частью, а роды растворялись в них, смешиваясь между собой.

Но и в самих общинах шёл процесс расслоения. В руках отдельных общинников стали накапливаться материальные «богатства», которые стали восприниматься людьми наравне (а то и выше) исконно почитаемых духовных основ — главных ценностей общины.

Вследствие образовавшегося материального неравенства создавалась почва для эксплуатации и социальной дифференциации внутри племён. Желание закрепить своё властное могущество (вследствие доминирования в племени животного строя психики, а у вождей и шаманов «зомби» с элементами демонизма) побуждало «богатых» материальными благами вождей и их поддерживающих шаманов-«жрецов» на следующие действия:

Постараться укрепить своё внутрисоциальное положение поддержкой племенного «духовенства» в результате чего:

вожди прибегали к подкупу и «коррупции» в среде магов, шаманов, колдунов в угоду себе;

вожди заручались для себя у духовников сакрализацией в глазах общинников — возведением вождя в ранг «святого» и могущественного (подобно духам);

этим грубо попирался и нарушался справедливый общинный строй, поскольку создавалась социальная иерархия по принципу личной преданности и продажности;

нарушалась естественная организация общественного объединения труда, работавшая до этого по принципам наилучшего распределения обязанностей.

Заручиться поддержкой у могучих и власть имущих верхушек расцветающих древних региональных цивилизаций в результате чего:

верхушки племён прибегали к невыгодным и опасным для племени связям с могущественными соседями, отдавая последним власть как над собой, так и над людьми племени;

принимались религиозные представления и создавалась иерархия духов , главными духами (либо уже богами) в которых признавались не племенные духи а уже не традиционые для племени духи-боги той религиозной системы, которая взяла на себя роль вписания религии племени и самого племени с целью поглощения его в себя вместе с его образовавшейся духовной «аристократией»;

в рамках такого «культурного сотрудничества» на смену почитанию множества племенных духов культуры общинной магии пришёл ведически-знахарский политеизм, в культуре которого духи были превращены в божества и богов.

Над бестелесными родовыми и общинными духами, духами предков, духами животных и растений, духами вещей… стали возвышаться могущественные божества, влияние которых не было ограничено местными родовыми или племенными интересами.

Высшее место в подобных иерархиях чаще всего занимали боги, связанные с Небесным Миром — с небом и небесными явлениями. Эти боги наделялись атрибутами овеществлённой жизни и «выполняли» определённые социальные функции в воображаемом разделении этих функций.

Высокое положение в политеистической духовной иерархии стали занимать боги-воители, что было связано с истребительными войнами, характерными для периода перехода от родоплеменных отношений к классовому обществу.

Поглощение могучей региональной иерархией разрозненных племён далеко не всегда проходило лишь в рамках «культурного сотрудничества». Естественно было военное сопротивление племён, приводящее к массовым кровопролитным столкновениям.

В ходе таких войн происходило естественное объединение племён, образование племенных союзов. Соответственно этому имел место синтез (объединение и взаимопроникновение) религиозных представлений. В то же время такой синтез религиозных представлений мог проходить под контролем верхушки могучей иерархии уже сформированной древней региональной цивилизации, сопряжённой с союзом племён.

При этом войны могли вестись как со стороны союза племён за свою независимость, так и со стороны могучей древней региональной цивилизации за включение союза племён под свою «юрисдикцию». Параллельно зарождавшемуся процессу будущей географической глобализации шёл процесс религиозной концентрации управления.

В результате во главе политеистического пантеона богов-божеств оказывалось божество племени-гегемона либо бог-иерарх могучей древней региональной цивилизации. Так из политеизма выделился генотеизм — одна из разновидностей политеизма, суть которой заключалась в том, что, признавая существования многих богов, та или иная общность людей считала своим покровителем лишь одного из множества и поклонялась только ему.

Общность — определённая совокупность людей, имеющих общие социальные признаки, например, социальная группа, профессия, место проживания, религиозная принадлежность и тому подобное.

Казалось бы, оставался лишь один шаг до монотеизма. Но этот шаг растянулся на много столетий, не говоря о том, что многие народы не сумели его сделать даже в условиях развитого классового общества. В общем, переход от культуры общинной магии к монотеизму через политеизм оказался очень сложным и длительным. К тому же монотеизм ещё далеко не означает веру Богу — Творцу и Вседержителю.

Ведь переход к монотеизму вовсе не гарантировал от поклонения эгрегорам-богам (пусть даже в одном «лице») вместо послушания Богу, который есть не эгрегор (а не эгрегору). Главное что отличает начавшийся период ведически-знахарской культуры, от периода культуры общинной магии следующее.

На ранних этапах развития человеческого общества отношение с духами (эгрегорами) родов и общин являлось духовным развитием и необходимой составляющей повседневного общения людей между собой, организации их жизни и безопасности.

При переходе к раннеклассовому обществу эти отношения постепенно трансформировались в холопско — господские, то есть — в отношения холопов-людей с «несоизмеримыми» с ними по своему статусу «жрецами» и «элитой» и духовными существами, поддерживающими лишь последних.

Короче говоря, с появлением великих божеств и богов человек перестаёт творчески ощущать и осваивать Божий мир с помощью ощущения и изучения закономерностей взаимодействия людей и эгрегоров-духов, а начинает бессмысленно и слепо поклоняться эгрегорам-богам и бояться кары последних (а вместе с ними и высшей «элиты»).

С появлением «великих богов» «человек» постепенно опускается на колени — как перед ними, так и перед власть имущими и начинает превращаться в смиренного просителя-раба. Тонкости общения с богами становятся доступными лишь выделившейся из всего древнего духовенства особой касты «жрецов».

В некоторых древнейших региональных цивилизациях такое жречество существовало чуть ли не с момента их зарождения. Жречество занимало самое высокое положение в социальной иерархии, зачастую выше царя или фараона. Нередко функции жречества переходили по наследству от поколения к поколению, что позволяло содержать в тайне от других духовные навыки и религиозно-управленческие знания.

Как только жречество стало скрывать от людей жизненно важные знания, искажать их и употреблять в угоду поддержки социальной иерархии — оно автоматически превращалось в знахарство. Поэтому и такую культуру мы называем ведически-знахарской.

С переходом к классовому обществу открывается новая страница в истории религиозной трансформации. Постепенно параллельно с общиной возникает частная собственность, происходит социальная дифференциация, возникают социальные противоречия, что приводит к «элитной» необходимости поддержки зарождающегося государства мощной духовной иерархией — её авторитетом.

С этого момента религиозные системы переориентируются по целям: от заботы о благе и безопасности общины (всех её членов в одинаковой мере) к заботе о безопасности верхушек «элит», государств.

Как только это произошло, древнее жречество, к которому можно отнести и внутриплеменных колдунов, магов и шаманов — выродилось в знахарство. С этого момента качество религиозных убеждений людей начинает регулироваться не естественным образом, а сверху социальной иерархии — под контролем знахарства и властных государственно-цивилизационных верхушек.

К сожалению, так происходит и до нашего времени. Формирование государств ознаменовало собой начало периода становления национально-государственных религий, принадлежность к которым зачастую определялось принадлежностью данному государству.

Таким государством и одновременно древнейшей региональной цивилизацией, например, был Древний Египет.

По материалам: Прогнозно-аналитический центр Академии Управления. — М.: НОУ «Академия Управления», 2010 г.

Бубен портативный деревянный с барабанной палочкой, ударный музыкальный инструмент.

Купить можно здесь – жми на ссылку