Сокровища затонувших кораблей — живое серебро испанских галеонов

Содержание

Галеоны, кораблекрушения, золото. Именно в такой последовательности ключевых слов обычно рассматриваются события 1622 года, когда 8 испанских галеонов были отправлены королем Филиппом IV в Вест-Индию и не вернулись обратно.

Но ведь они — не единственные, что нашли свой последний приют на дне морском. И не только золото и драгоценности составляли их груз…

Например, вот какие подробности на этот счет сообщил побывавший в одной из экспедиций спецкор журнала «National Geografhic».

Летучий голландец - тайны пропавших кораблей – таинственные звуки моря — Летучий голландец — тайны пропавших кораблей – таинственные звуки моря

Испанские галеоны

На глубине 40 футов я парил над темным остовом испанского галеона, затонувшего два с половиной века назад. А когда опустился еще ниже, мне в глаза будто брызнули лучики света — среди корабельных обломков мерцали серебряные капли.

Я прикоснулся к одной из них. Под давлением она поддалась, затем внезапно разлетелась на дюжину маленьких шариков. Я обернулся к сопровождавшему меня Трейси Боудэну.

Жестом он подтвердил:

«Да, капли — остаток партии ртути, некогда перевозимой из Старого Света в Новый».

А поскольку на каждом бочонке, в котором содержалась драгоценная жидкость, написано название корабля, можно было еще раз убедиться перед нами «Конде де Толоза» — гордость Испании, гробница 600 без малого душ.

Сокровища затонувших кораблей - тайна кладов затонувших кораблей — Сокровища затонувших кораблей — тайна кладов затонувших кораблей

В июле 1724 года «Толоза» отплыла из испанского порта Кадис вместе с судном «Нуэстра сеньора де Гваделупе». Оба корабля направились в Мексику, в Веракрус, с королевской миссией.

Они должны были доставить партию ртути, необходимой для очистки серебра и золота, добытого на мексиканских шахтах. Четыреста тонн — такого количества ртути хватило бы, чтобы обеспечить работы на целый год. Но судам было не суждено добраться до порта назначения…

Ураган налетел на галеоны в ночь на 24 августа у входа в бухту Самана-Бэй на северном побережье Испаньолы (так в то время назывался остров Гаити).

Дон Франциско Барреро де Пелаес — серебряный мастер, то есть старший офицер, ответственный за сохранность ценного металла, был достаточно опытным моряком, чтобы понять: настал час испытаний.

Громады волн, срывавшие с места пушки, а потом унесшие и мачты, оставляли мало надежд на спасение. Однако на сей раз путешественникам повезло — корабль выбросило на мель…

— Мы все молили Бога о помощи, писал дон Франциско впоследствии, — и он не оставил наши молитвы без внимания…

Сам груз – драгоценное «жидкое серебро» — помог спастись «Гваделупе» от полного крушения; 250 т ртути, размещенные в трюме, намного ниже ватерлинии, обеспечили кораблю дополнительную остойчивость.

Сев на мель, несмотря на удары волн, он не перевернулся. И когда через двое суток шторм закончился, выяснилось, что 550 человек, из бывших на борту 650 моряков и пассажиров, благополучно добрались до берега.

С «Толозой» дела обстояли гораздо хуже. Отброшенная от «Гваделупе» в самом начале шторма, она попыталась стать на якорь в устье бухты.

Однако якорный канат порвался, и ее внесло в бухту, бросая рикошетом от рифа к рифу, пока самый крупный не пропорол днище. Из 600 человек, бывших на борту, уцелели менее 40.

Никто, впрочем, не знает числа потерь точно. Многие из тех, кто достиг берега, умерли от голода и болезней, не перенесли лишений долгого пути. Ведь некоторым, чтобы добраться до Санто-Доминго единственного обетованного места на том побережье, пришлось пройти пешком около 200 миль.

— Мы опустились до поедания улиток, пальмовых листьев и травы, которые собирали, чтобы поддержать силы, — вспоминал спасшийся-таки дон Франциско.

Получив его обстоятельный доклад, испанцы сделали несколько попыток спасти ценный груз. Однако море не захотело отдать добычу.

И в конце концов люди смирились, оставили «Гваделупе» и «Толозу» на дне, где они и находились два с половиной века, пока не явились водолазы Трейси Боудэна, чтобы исследовать их останки.

В поисках сокровищ

Однако добраться до «живого серебра» оказалось не так-то просто и при современной технике.

Поначалу исследователи провели немало времени в архивах, старались определить возможно более точно местонахождение затонувших судов.

Единственной более-менее надежной зацепкой оказались координаты, указанные в отчете дона Франциско, чудом уцелевшем в испанских колониальных архивах Севильи.

Взяв их за отправную точку, Трейси и его команда несколько лет прочесывали морское дно вокруг да около, пока наконец им не повезло. Выяснилось, что останки очередного погибшего судна, найденного экспедицией, принадлежат именно «Гваделупе».

Сокровища затонувших кораблей и сокровища серебряной отмели

Впрочем, первая радость вскоре померкла. Корпус был погребен под тоннами песка. И, докопавшись до второй палубы, мы обнаружили то, что помешало средневековым испанским спасателям: шпангоуты настолько массивны, а обшивка настолько прочна, что пробиться в нижний трюм, где хранилась ртуть, оказалось не легче, чем в банковский сейф.

Отыскать же люк, через который некогда велась ее погрузка, не смогли: все было завалено металлическими частями, предназначенными для ремонта корабля.

Пришлось водолазам для начала довольствоваться тем, что лежало сверху. Впрочем, для историков куда большую ценность, чем ртуть, имеют вещи, воссоздающие детальную картину колониальной жизни XVIII века.

Поражало их разнообразие — золотые ювелирные изделия и монеты, пуговицы, глиняная посуда, серебряные и оловянные столовые приборы, кувшины для масла, латунные рукоятки ножниц (стальные лезвия превратились в пыль под действием ржавчины), игральные кости и религиозные медальоны…

Более половины груза составляла контрабанда, поскольку найденные вещи были явно изготовлены вне Испании.

А по королевскому указу метрополия имела абсолютное право на торговлю со своими колониями: все импортируемое ими должно было производиться только в Испании и перевозиться на испанских же судах.

Так мы выяснили, что умение обходить таможенные барьеры вовсе не изобретение ХХ века.

После года работы на «Гваделупе» стало понятно: этот клад постепенно истощается. Надо было либо попытаться еще раз добыть ртуть, либо искать второе судно «Толозу». Команда Трейси решила заняться поисками.

Согласно старинному отчету оба судна затонули на расстоянии 7,5 мили друг от друга. Выйдя в предполагаемый район крушения «Толозы», исследователи начали прочесывать дно — с помощью чувствительного магнитометра, подвешенного на тросе со шлюпки.

Терпение и тщание вскоре было вознаграждено. Магнитометр показал: «Есть металл!» Контрольное погружение водолаза подтвердило: на дне виднелись корабельные пушки. Но с «Толозы» ли они?

— В любом случае, это старинный корабль, сказал Трейси.

— А найдем «живое серебро», отпадут все сомнения…

Однако доказательства не давались в руки так просто: две недели водолазы обшаривали погибший корабль, находя только образцы стеклянной посуды и керамику.

Лишь к концу третьей недели Трейси повезло. Он возился среди шпангоутов погибшего корабля с «воздушным лифтом» — огромной всасывающей трубой (этаким подводным «пылесосом»), используемой для очистки морского дна.

Неожиданно из песка выскочил небольшой бочонок и тут же исчез в ее отверстии.

— Я видел только мельком, — рассказывал Трейси, — но сразу понял, что это такое. На старых рисунках было показано, как испанцы паковали ртуть для отправки на судах.

Наливали ее в кожаные мешочки, перевязывали их ремнями и помещали, по одному в небольшие бочонки. Тот, что засосала труба, явно «не тянул» на винную бочку. Стало быть…

Трейси продолжил работу и через несколько минут увидел край другого бочонка. Он осторожно убрал из него песок. Внутри, на днище, остался полукруг маленьких серебристых шариков.

— Ни одно жемчужное ожерелье не выглядело более красиво, прокомментировал свою находку счастливый исследователь. — Теперь я знал точно: мы нашли «Толозу»!

Спектр человеческой натуры весьма обширен. На борту судна не оказалось и двух пассажиров, имевших одинаковый багаж. Порой остается только дивиться их фантазии!

Ну зачем, например кому-то из колонистов понадобилось везти в Новый Свет оловянный ночной горшок? Ведь там предостаточно его глиняных собратьев…

Впрочем, на «Толозе» найдены вещи и поинтересней. Например, среди предметов, подобранных водолазами у кормы судна, оказалось устройство, отделанное пластинками слоновой кости; оно играло роль солнечных часов, компаса и лунного календаря.

Мне захотелось и самому что-либо отыскать. Стал упрашивать Трейси взять меня с собой под воду. Поначалу он отказывался, ссылаясь на подстерегающих ныряльщиков мурен, барракуд, акул и даже… землетрясения.

В самом деле, раскопки на дне океана привлекали массу голодных хищников. Вот один из визитов, с которым был вынужден считаться Гарри Шэфер.

Хищники океана

— То была четырехфутовая (1,2 м) барракуда, рассказывал он за обедом. Она плавала вокруг корабля, полагая, что является хозяйкой этих вод. Приблизившись ко мне, продемонстрировала свои огромные челюсти и уставилась в упор стеклянными глазами, подстерегая, когда я двинусь хотя бы на дюйм.

— Я тоже замер, — продолжал Шэфер, — и после безуспешного ожидания она, разочарованная, уплыла, наверное, посчитав меня недостойным ее великолепных зубов.

— Конечно, я слышал: барракуды не нападают на водолазов, но не уверен, что она знала об этом…

Морские окуни служили водолазам вестниками опасности.

— Это довольно большие рыбины, — пояснил мне Хосе Манцебо. — Я видел морских окуней, весивших по крайней мере 300 (661 кг) фунтов.

— И когда они вдруг смываются, стало быть, в окрестностях появляется кто-то более массивный и зубастый — обычно акула или рыба-молот. И тут уж нам приходится смотреть, что называется, в оба…

Сам Трейси пережил и совсем уж экзотическое приключение.

— Мне пришлось в одиночку спуститься к кораблю, — поведал он. — Остальные были наверху, очищая находки или отдыхая, а я орудовал «воздушным лифтом».

— И вдруг окружающий песок завибрировал прямо на глазах. И прежде, чем я успел осознать, что происходит, меня окружило облако песчаной мути. Сначала подумал, что где-то неподалеку проходит большое судно. Но вспомнил, что ни один корабль не в состоянии пробиться сквозь частокол рифов.

— А тут и сам начал вибрировать с такой силой, что даже стал бояться: не отвалится ли от меня что-нибудь? Все выяснилось, лишь когда выбрался на поверхность и узнал, что с берега пришла радиограмма: «Осторожно, землетрясение!..» Тогда и сообразил: ведь мог бы догадаться о грядущих неприятностях — неспроста же вся рыба заранее куда-то исчезла.

Черепаха Сарли с Большого Барьерного рифа – рассказы о животных

Наслушавшись подобных страстей, я все-таки не изменил своего решения, продолжал настаивать, чтобы и мне разрешили спуститься под воду. На всякий случай, я клятвенно пообещал Трейси, что устраивать землетрясений не буду и состязаться с акулами в ловкости тоже… И он наконец сдался.

Под его наблюдением я надел снаряжение, и мы спустились под воду. Я смог собственными глазами увидеть то, о чем уже столько раз слышал. Да, шторм некогда потрудился на славу. У «Толозы» уцелел, пожалуй, только киль.

Большое перо руля валялось поодаль, начисто оторванное от кормы. А перед форштевнем лежал предмет, который, по идее, должен был спасти корабль — один из двух больших становых якорей, используемых лишь при крайней необходимости.

Но когда такой якорь был отдан, этого оказалось мало его канат тут же оборвался, «Толозу» вновь понесло по воле волн. Быть может, если сбросили бы сразу два якоря, судно уцелело?

Ответа не знаю. Могу только заметить: по моему разумению, галеон был оборудован для противостояния человеку куда лучше, чем стихии. Семьдесят тяжелых пушек должны были показать неприятелю, что связываться с кораблем небезопасно.

Кроме них, внутри корпуса или рядом с ним виднелось разнообразное оружие меньшего калибра. Тут же валялся ящик ручных гранат. Боевые заряды с запалами в виде черешков весьма смахивали на фрукты, сходство с которыми и послужило основанием для названия – «гранадос».

Когда мы добрались до ртути, у меня невольно разгорелись глаза. Я тут же прикинул: ртуть нынче продается как минимум по 3 доллара 60 центов за фунт, а «Толоза» имела ее на борту 150 т — выходит, более миллиона!

Но теперь, когда пишутся эти строки, я думаю несколько иначе. Главной ценностью на борту «Толозы» было вовсе не «живое серебро». И дело даже не в том, что Тони Армстронг вскорости нашел 4 усеянных бриллиантами золотых украшения и свыше 100 неповрежденных жемчужин. Все это, конечно, стоит немалых денег…

И тем не менее мне запомнилась другая находка — гладкий серебряный браслет с гравировкой на внутренней стороне «Д. Антония Франко». Кем она была, хозяйка этого браслета, никто не знает, поскольку списки пассажиров ни «Гваделупе», ни «Толозы» не найдены.

Быть может, останки доны Антонии вот уже два с лишним века покоятся на дне морском. Но мне почему-то кажется — именно она была той отважной женщиной, о которой упоминает в своих записках дон Франциско.

Отдавая дань уважения стойкости «слабого пола», он пишет:

«Будучи на седьмом месяце беременности, она проделала с нами весь долгий путь без стонов и рыданий, спася себя и свое еще не рожденное дитя. Редкий мужчина обладает подобным мужеством…»

Именно такие люди обживали Новый Свет. Они и были его главной живой ценностью.

Мендель Петерсон

Видео: Пиратский клад из прошлой жизни

Сокровища ждут кладоискателей

В одном из журналов мне попалась на глаза такая иллюстрация. Огромная, с пирамиду Хеопса, гора слитков изображала количество золота и других ценных металлов, добытых человечеством за всю историю цивилизации.

Другая пирамида, втрое меньшая, отождествляла то количество золота, которое находится в обращении сегодня. Спрашивается, куда делись остальные две трети? Вероятно, залегли кладами. И большей частью на дне морском.

Ведь только в Карибском море, Мексиканском заливе известны места крушения более 300 испанских галеонов «Золотого» и «Серебряного» флотов.

Причем стоимость сокровищ, до сих пор остающихся на борту «Пречистой девы», «Капитана Сан Хосе» и других судов, оценивается в 2 — 4 млрд. долларов.

Всего же, по экспертным оценкам, на дне Мирового океана покоятся останки кораблей, содержащие драгоценности на общую сумму порядка 600 млрд. долларов.

Это и слитки золота, серебра, платины и монеты, и ювелирные изделия, имеющие также большую историческую и художественную ценность как произведения искусства.

Поиск затонувших кораблей, перевозивших драгоценности, с давних пор привлекал кладоискателей. С XVII века до нашего времени были созданы сотни акционерных обществ с капиталом в сотни тысяч, а то и миллионы долларов, специализировавшихся на подъеме того или иного корабля.

Причем в мировой практике подводного кладоискательства зарегистрированы десятки случаев, когда такие АО приносили немалую прибыль, поскольку организованные ими экспедиции действительно находили огромные сокровища.

Скажем, стоимость ценностей, извлеченных с «Нуэстры Сеньоры де Аточа» — галеона, затонувшего еще в XVII веке, и с корабля «Адмирал Нахимов», погибшего в начале нашего столетия, оцениваются в 1 — 2 млрд. долларов.

При этом стоит иметь в виду, что по законодательствам разных стран от 50 до 100% обнаруженных сокровищ принадлежит тому, кто их нашел. Исключение составляют разве что исторические и художественные ценности, которые могут быть признаны национальным достоянием.

Но и в таком случае нашедшим и поднявшим эти вещи возмещается их аукционная стоимость.

И сейчас существуют несколько акционерных обществ, в том числе даже на правительственном уровне (в Мексике, Колумбии, Франции и т. д.), которые приносят своим учредителям солидные доходы.

Одной из таких фирм является международное общество «Нептун», занимающееся промыслом подводных сокровищ уже около 100 лет.